Мой любимый Драконыч

— Даран, Карн — никого не впускать. Никому не отвечать. Я добавлю еще трех гвардейцев к охране дверей моих и принцессы. Охрана не должна никого близко к дверям подпускать. Даже горничных. Так что, если кто-то попытается стучать, или говорить с вами — сразу связываетесь со мной или Нэлием, или Вииром.

Игорь подошел ко мне, — Если вдруг тебе станет тревожно или страшно — сразу вызывай меня. Щенка я тебе сейчас сам принесу.

«…а бороду, наверное, макнул ты в купорос…». Песенка Лилианы из м/ф "Очень синяя борода". сл. Ю.Ким.

Ксения. Первая перебинтованная голова

После упавших декораций сутки меня не выпускали из комнат. Игорь летал как …эээ…дракон. Лицо у него было постоянно встревоженное, когда он смотрел на меня. С Марошем все относительно обошлось неплохо, чему я была безмерно рада. Но меня держали в изоляции. Горничных не допускали. Еду мне приносили гвардейцы. Телохранители только в спальне и в ванной со мной не сидели. Но дверь при этом мне закрывать запретили.

— Игорь, что случилось с декорациями? Это было покушение на меня?

— Нет, конечно.

— А почему тогда все так, как есть? Я прямо заключенной себя чувствую. Или жертвой. Подхожу к окну, и представляю, что на мне сейчас красная точка от лазерного прицела появится.

— Здесь нет лазерных прицелов.

Но рожа у моего Драконыча стала задумчивая. Он подошел к окну и начал внимательно рассматривать парк, фонтан и дугу дворца…

Но на второй день меня выпустили из заключения. В тронном зале все было чинно-благородно. Конструкция торчала на сцене, как ни в чем не бывало. Меня встретил почти целый Марош. Выглядел он неплохо, но на голове у него была бинтовая повязка. Так как пострадала у Мароша больше правая сторона, то и повязка спускалась на правую строну, придавая Марошу залихватский вид бравого пирата. Я подошла к нему с сочувственными словами, но он отмахнулся от меня, сказав, что рана пустяковая. Возле музыкального инструмента, похожего на наш орган, только мини, тусовались композитор с песенником. И работа над спектаклем понеслась, как ни в чем не бывало. Сюжет пришлось слегка адаптировать. Первая жена стала жадиной и случайно превратила себя в золотую статую, стыриным у мужа артефактом. Вторая — властолюбивой упрямицей. Пытаясь напоить мужа зельем подчинения, случайно отравилась сама, превратившись в бронзовую статуэтку. Третья, как и в нашем мультике, была ветрена и изменяла Синебородому, а потом вовсе улетела от него с одним из любовников и была, из желания избежать сплетен и позора, заменена мраморной статуей. Так и остался наш Синебородый дракон в окружении трех прекрасных дам, увы, в виде предметов искусства. Впрочем, я дала драматургу задание придумать несколько вариантов счастливых окончаний истории.

Кроме Мароша и драматурга к нашей тусовке присоединились композитор, песенник, режиссер и хореограф. Была еще толпа людей. Помощники, гримеры, костюмеры, маги, и артисты Королевского театра танца и пения. Этот театр был аналогом наших театров оперетты. Вся эта толпа кучковалась, волновалась и требовала внимания к себе.

Сначала мы занялись кастингом. Отобрали трех шикарных девиц — опереточных див на роли жен, и одного артиста, огромного, волосатого и очень колоритного на роль Бороды. Были еще несколько второстепенных персонажей. Друг, дворецкий, три тещи, слуги, любовники третьей жены. С внешностью мне предложили не слишком заморачиваться. Сделаем любую. Главное — талант, голос и умение красиво двигаться на сцене.

Мне сыграли и спели песенки жен и тёщ. Понравились почти все, так что отобрать несколько стало для меня проблематично. Придется расширять спектакль, чтобы все номера использовать. Ну, или почти все. Был еще речитатив Синей Бороды. Очень забавный, и мне очень понравился. Когда наш Синебородый спел этот речитатив своим прекрасным баритоном, ловко пританцовывая, наша массовка начала аплодировать. Вообще, спектакль принимал вполне четкие очертания. Вот хор всех трех жен в начале представления оказался не тем, что я хотела. За этот номер пришлось пободаться с композитором. Музыка была веселая, но слишком милая. А мне нужна была капелька резкости и агрессивности. Композитор ушел сочинять новые варианты. А режиссер и хореограф начали репетировать начальные сцены спектакля.