Мой любимый друг (СИ)

Такси домчало быстро, и Пашка даже не стал просить, чтобы остановили чуть поодаль от универа. Всё равно уже все были внутри. Впрочем, сегодня было полно машин с номерами по бокам – видимо, понедельник весело начался у многих.

Пашка влетел в холл вместе с такими же сонями и едва не врезался в идущего вразвалочку Алексея.

– Опаздываешь, – поцокал языком он. Вид у него был до омерзения довольный. – Нехорошо.

В голове у Пашки пронеслись сотни ругательств – благо капитальный ремонт соседнего дома длился почти год, и за это время парень успел наслушаться столько интересных интерпретаций, – но вслух он сказал лишь:

– Не твоё дело.

– А ты зря так выёживаешься, – улыбнулся Алексей. – Со мной лучше дружить.

– По-шёл-ты! – сквозь зубы выдавил из себя Пашка. Кулаки чесались так, что пора бы и мазь антигистаминную доставать.

– Ой, зря! – хмыкнул длинноволосый парень.

– Ты лучше помаду с шеи сотри, а потом советы раздавай!

Не прощаясь, Пашка развернулся и широкими прыжками – благо ноги длинные, – добрался до аудитории. Будь он в школе, непременно бы постучался, но здесь другие правила, поэтому он осторожно приоткрыл дверь и осторожно просунул голову внутрь. Препод увлечённо писал что-то на доске, и парень, воспользовавшись внезапной удачей, прошмыгнул на своё место, по дороге кивая сокурсникам.

– Уже отмечали? – шёпотом спросил он, плюхнувшись около своей девушки.

– Нет, – улыбнулась она.

– Как твой зуб?

– Всё хорошо. Это зуб мудрости растёт, а я думала, что коренной болит.

– Я рад, что всё хорошо.

Пашка взял Алинину ладонь и поднёс к губам. По аудитории лавиной пронеслись вздохи и перешёптывания.

Глава 50

Рабочий день подходил к концу, и Алевтина пританцовывала в такт модной песенке, льющейся из громадного на полстены телевизора. Зачем такой нужен на кухне, женщина так и не поняла, но Кирилл заупрямился и заявил: или такой или вообще никакой. Давно привыкнув к фоновым звукам во время уборки или готовки, домработница, она же богиня сырников, согласилась. В любом случае какая ей разница, хочет ли начальник отдать уйму денег за дорогущую цацку! Хочет? Пусть платит.

Домывая последнюю тарелку, Алевтина вдруг почувствовала тяжесть на голове. Это Кирилл положил свой подбородок ей на макушку, для этого ему пришлось согнуться в три погибели. Обнимать он женщину не стал, потому что уже был однажды предупреждён: если он посмеет ещё раз лапищи свои распустить, то их ему отрубят, холодец из них сварят и ему же подадут. Парень тогда посмеялся, но больше не рисковал.

– Баб Аль, сырников хочу…

Так начальник называл её только, когда «включал ребёнка».

– Опять? – Алевтина поставила в сушилку последнюю тарелку и выключила воду.

– Ну, Баб Аль…

– Двадцать шесть лет, два метром роста, а ведёт себя хуже дитяти! – вздохнула женщина и вытерла руки махровым полотенцем. – А ну, отлипни, пока сковородкой тебя не огрела! Будут тебе сырники.

– Баба Аля, я тебя обожаю!

Кирилл с ликованием умчался в свою комнату, а Алевтина, больше не скрывая улыбку, подошла к холодильнику и достала четыре пачки творога – знала, что пригодятся. Как же она была рада, что тогда поддалась на Веркины уговоры и согласилась на эту работу. Вот только…

Очередное сообщение пришло Алевтине. Двадцать восьмое за сегодня. Не было никакой необходимости проверять, от кого оно. По-хорошему, отправить бы Диму в бан, но почему-то рука у неё не поднималась. После недолгой борьбы с собой женщина всё же разблокировала экран и прочитала:

«Аля, мы сегодня идём в кино! Отказы не принимаются!»

И, не давая себе времени на раздумья, Алевтина ответила:

«Хорошо. Попкорн и молочный коктейль обязательны!»

«Договорились. Я заеду за тобой в семь. Билеты я уже купил. Адрес мне твой Кирюха дал».

– Твою ж! – прищурилась Алевтина. Билеты он купил, адрес он знает… А если бы она не согласилась? Похоже, уверенность в себе у них с Кириллом – семейное.

– Баб Аль, а сырники скоро будут? – подал голос начальник.

– Скоро! – крикнула в ответ Алевтина и тише добавила: – Предатель малолетний.

И пока мама предвкушала вечер, её сынуля был счастлив, что хотя бы жив остался после пар. Если с первой прокатило, и он как раз успел вовремя отметиться, то дальше пошла настоящая чёрная полоса. И ладно бы атласная ткань, так нет же – дёготь. У Пашки появилось ощущение, что он увязает. И что он успел сделать, чтобы заслужить такое?

Больше всех зверствовала немка. Елена Юрьевна превратилась в чудовище из детских страшилок. И если раньше Пашке она казалась довольно симпатичной, то нынче он не мог понять, как так вообще мог думать. Черты её лица мгновенно искажались, стоило ей завидеть студента Романовского. На паре она едва голос не сорвала, убеждая его в том, что он бездарь, неуч и вообще непонятно, как он смог поступить с такими куриными мозгами.