Мой любимый герцог

Аннабель крепко обняла себя за плечи. Все же это настоящий подарок судьбы – собственная комната. И, конечно, Аннабель не упустит свой шанс, будет самой прилежной и внимательной студенткой.

Но тут же у нее вырвался тяжелый вздох. Ведь ей предстоит помочь суфражисткам проникнуть в дом самого могущественного герцога в Англии.

Глава 5

Ноябрь

Прибыв в Клермонт, Себастьян обнаружил письмо из Оксфорда. Прочитав его, он гневно уставился на Перегрина.

– Ты больше не посещаешь занятия!

– Да, сэр.

– Не оплатил обучение в этом семестре.

Перегрин нервно провел рукой по волосам, однако они так и остались безнадежно растрепанными.

– Не оплатил.

Значит, его попытка научить разгильдяя брата управлять собственными финансами не увенчалась успехом. Напрасно он открыл счет на его имя.

– И не далее как сегодня утром Уэзерли вынужден был забраться на только что покрытую позолотой водосточную трубу в Сент-Джонсе, потому что ты гнался за ним с мечом.

– С рапирой, – пробормотал Перегрин, – а Уэзерли сам виноват.

Себастьян бросил письмо на стол, который уже был заставлен аккуратными стопками бумаг, срочных и важных. Когда со всем этим разбираться? Перегрин не глуп и давно уже не маленький мальчик. Казалось бы, нелепые поступки, присущие безмозглым юнцам, должны остаться в прошлом, однако вот уже год младший брат вел себя как глупый мальчишка, создавая проблемы, не поддающиеся никакой логике.

– Ты был пьян?

Перегрин заерзал на стуле.

– Нет. Один виски, ну, может, два.

Если брат признался в двух виски, количество выпитого можно смело удваивать. Причем пил уже с утра. Что ж, как говорится, яблоко от яблоньки…

– Я разочарован. – Тон Монтгомери был ледяным.

Краска залила нос и скулы Перегрина, придав ему совсем мальчишеский вид. Однако ему почти девятнадцать, он вполне взрослый мужчина. В его годы Себастьян уже стал герцогом. И ему казалось, что он никогда не был столь юным, как Перегрин.

Его взгляд скользнул поверх головы брата, к стене. Шесть картин с видами семейных владений висели справа от двери, одна, изображающая фамильный замок Монтгомери, все еще слева. Шестнадцать лет назад он приказал повесить все картины с левой стороны. Они были призваны ежедневно напоминать ему о тех поместьях, которые его отец потерял, продал или привел в запустение за время своего короткого герцогства. Конечно, наследие семьи уничтожалось десятилетиями и большую часть родовых владений пустил на ветер еще его дед. Но у отца был выбор: остановить финансовый крах, нависший над фамильными угодьями, или сдаться. Отец решил сдаться, при этом действуя так, как свойственно всем Монтгомери, – жестко и весьма результативно. Тем тяжелее дался Себастьяну процесс возвращения фамильных земель – он представлял собой нескончаемую череду уговоров, увещеваний, нижайших просьб об одолжениях и пожертвованиях, а также попрания традиций. И в чем-то Себастьян понимал свою мать, переехавшую во Францию, ее стремление отдалиться от сына, который стал таким, каков он сейчас, – герцогом с помыслами торгаша. Готовым на все, лишь бы вернуть замок. Не то чтобы он чувствовал какую-то особую привязанность к этому месту. Замок был мрачным и неуютным, продувался насквозь сквозняками, с ужасным водопроводом. Его возвращение в собственность семьи не сулило ничего, кроме лишних расходов. Но Себастьян считал своим долгом вернуть фамильное владение в семью. В марте картина с замком Монтгомери наконец-то окажется по правую сторону от двери. Как же некстати его младший преемник вздумал вести себя, как какой-то деревенский олух!

Герцог сурово посмотрел на Перегрина.

– Полагаю, плата за обучение потрачена на пьянки с друзьями?

– Да, сэр. – Он помолчал. – А еще… я несколько раз играл в карты.

В лице Себастьяна угадывался едва сдерживаемый гнев.

– А как насчет женщин?

Лицо Перегрина покрылось пятнами.

– Вы не вправе ожидать от меня столь откровенных признаний, – пробормотал он.

В глубине души Себастьян был согласен с ним: личная жизнь брата его не касалась. Но мало ли какая авантюристка, изо всех сил стремящаяся в высшее общество, могла взять в оборот богатого, глупого молодого лорда.

– Знаешь, как обычно бывает? – сказал он. – Если ты связался с какой-нибудь девицей без роду без племени, будь уверен, она тебя обчистит.

– Никого у меня нет, – сказал Перегрин, и по его раздраженному тону стало совершенно ясно, что кто-то есть.

Себастьян тут же подумал, что надо бы поручить своему человеку прочесать полусвет, отыскать эту мадам и убедить ее перенести свои алчные устремления на другого болвана.

Он постучал пальцем по письму.

– Компенсацию за водосточную трубу я вычту из твоих карманных денег.

– Понятно.

– Во Францию со мной не поедешь, останешься здесь и будешь учиться.

Секундное замешательство, за которым последовал угрюмый кивок.

– А на время новогоднего праздника уедешь в Пендерин.

Брат побледнел.

– Но…