Мой любимый Метаморф (СИ)

Так что пришлось на время уйти в себя. Прощупывая окружающее пространство ментально, я ощутила резкий скачек панического состояния, причем, паника была точно не моя… Нет, это была не просто паника. Это был настоящий ужас, нафаршированный ненавистью и злостью. Причем, последние две эмоции все время росли, выталкивая страх и подавляя его на корню. У меня взволнованно дернулось сердце, а руки непроизвольно начали дрожать. Чем глубже я впускала в себя этот эмоциональный фон, тем явнее становилось, что он принадлежит Талиэну.

Я была шокирована его состоянием. Что с ним происходит??? Где он вообще сейчас???

Мои конечности похолодели, а ноги не смогли удержать тело, поэтому я начала сползать на пол пещеры, измазывая светлый комбинезон холодными лужицами пещерного конденсата.

Я чувствовала, что Талиэн тоже дрожит, потому что ему… больно??? Мои глаза резко распахнулись. Ему плохо? Он… умирает???

Почему-то мысль о смерти показалась мне такой очевидной, что я заставила себя подняться и, шатаясь, пошла вперед. Большинство кадетов ушли в дальнюю сторону пещеры, и почти все «светлячки» поплыли вслед за ними. Немного наощупь я шла вперед, прощупывая пространство своим даром в поисках своего «объекта». Как эмпат, я не могла быть равнодушной, хотя именно этого от нас всегда требовали учителя. Они говорили о том, что сострадание и привязка к «объектам» может стать нашей могилой, поэтому от этих чувств нужно уметь абстрагироваться.

Я так и не смогла этому научиться. Мои чувства мне не подчинялись…

Я засекла Талиэна в нескольких метрах от себя. Он, очевидно, спрятался за каменным выступом и не издавал ни звука.

Чем ближе я подходила, тем острее начинала чувствовать неприятный и такой знакомый сигнал: бета-излучение. Но… откуда? Ответ стал очевиден сразу же: он исходил от Талиэна! Однако удивлялась я недолго: через пару мгновений на меня обрушилась такая мощь этого излучения, что у меня просто вывернулись внутренности наизнанку, так что тело со стоном повалилось на камни, и даже ощутимый удар ребрами об острый булыжник не смог пробиться сквозь адское состояние выжигаемого внутри меня мозга…

Боль была жуткая, и только длительные тренировки на Цвинне позволили мне не закричать во весь голос. Агент должен быть выше даже самой жгучей боли. Так любил приговаривать учитель Грон из Центра Подготовки Эмпатов (ЦПЭ), у которого я проучилась целых четыре года перед тем, как меня отправили на Ишир…

Несмотря на жуткую агонию внутри, разум все-таки смог сохранить трезвость и способность к размышлению. И я вспомнила: не единожды Грон устраивал мне настоящие экзекуции, просто пытая скачками бета-излучения. Я ненавидела его за это, считая, что он просто издевается надо мной. Причем, никто из нашей группы больше не проходил через эти ужасные тренировки, и я решила, что учитель просто ненавидит меня. Но однажды он все объяснил. Это случилось за месяц до моего назначения на Ишир.

— Ты лучший эмпат из всех, кого я встречал за всю свою жизнь, — неожиданно похвалил меня он, а я аж поперхнулась воздухом от изумления. Похвала была небывалым проявлением эмоций у таких наставников, как Грон.

— Но твой дар нестабилен, — продолжил наставник, — поэтому ты должна усерднее учиться его контролировать. Запомни одну вещь: если ты попадёшь в ловушку бета-излучения, ты МОЖЕШЬ из нее выбраться. Не всякий цвинн может, и даже не у всякого эмпата это выйдет. Но ТЫ способна на это, и моя обязанность тебя обучить…

Я зачарованно кивнула тогда, не зная, что подписываю себе настоящий приговор, потому что то, что началось после этого, стало моим персональным адом. Мои обычные занятия сменились бесконечными атаками бета-излучения, так что мои уши и нос постоянно кровоточили, а Грон требовал невозможного: научиться выходить из-под влияния этого излучения полностью!

Теперь я понимаю, что он торопился: наверное, знал, что меня скоро отправят на Ишир, наверное, хотел сделать меня более сильной… Но тогда за эти издевательства мне хотелось его просто прибить.

И вот сейчас, сотрясаясь от боли на холодном полу пещеры, я всеми силами пыталась вспомнить те приемы, которым меня обучил наставник Грон.

Я прямо услышала его голос в своей голове:

«Энайя! Сосредоточься! Ты МОЖЕШЬ сказать этой боли «нет»! Давай, противься ей! Отделяй себя от этих ощущений! Скорее! Не зевай! Не позволь чувствам быть сильнее тебя…»

Я с трудом дышала и едва могла удержать вой, рвущийся из груди. Но потом сосредоточилась и начала противиться. Я могу это сделать! Я могу!!! Я должна!!!

Через две минуты, когда вены на моей шее вздулись от напряжения, а по лицу покатились капельки пота, я наконец ощутила, что боль начинает отступать. Я словно создала вокруг себя ментальный кокон, через который все меньше и меньше проникали бета-волны, и моя нервная система начала приходить в норму.

Поднявшись на ослабленные ноги, я побрела вперед в поисках Талиэна и благодарила удачу, что никто из кадетов не видит того, что сейчас с нами происходит.