Мой любимый – муж сестры

Он смотрит на меня с подозрением, но послушно уходит и возвращается с парой полных стаканов.

– Нет, если не хочешь, можешь, конечно, не отвечать, – явно продолжает он прерванный монолог, – но тогда знай, что именно этот твой уход от ответа и даёт мне основания полагать, что они не врут.

Мило улыбаюсь и тяну тоник. А что мне ещё остаётся-то?

– И, если хочешь знать моё мнение, то я считаю, что стесняться здесь нечего. Просто раз уж дала зарок – придётся его выполнить, а иначе энергетическая дыра в карме обеспечена. А это, знаешь, такое… – С умным видом вертит растопыренной пятернёй. – Проще действительно в МГУ поступить, чем карму выправить потом.

Я чуть не давлюсь, на что Фёдоров деловито стучит мне по спине и спешит успокоить:

– Но если ты, например, не веришь в карму, то на тебя и не подействует. Это же тоже квантовые смещения – существует лишь то, что чему лично ты позволяешь существовать в своей реальности!

И умолкает, пытаясь, видимо, за один подход всосать сразу весь стакан тоника, а я понимаю, что всё. У меня передоз Фёдоровым. Оборачиваюсь, пытаюсь выцепить взглядом кого-нибудь знакомого, чтобы оперативно слинять, а Влад хрюкает, наконец, трубочкой по опустевшему дну стакана, и подытоживает:

– Так что, если ты не веришь в карму, то можешь и не бояться дыры в ней. И тогда тебе останется лишь обычный светский позор лжеца.

Всё-таки попёрхиваюсь, да так, что аж газировка через нос брызжет, и воспользовавшись этим как предлогом, сбегаю в туалет. Отсиживаюсь там дольше необходимого, но всё равно боюсь, что Фёдоров будет караулить меня прямо под дверью.

Однако опасения оказываются напрасными, и кроме парочки недовольных ожиданием девчонок, в коридоре никого нет. Но едва я захожу в зал, как на талию опускается рука:

– Скучаешь?

Оборачиваюсь и, честно сказать, даже слегка вздрагиваю, ибо клинья подбивает сам Тарасов! И ладно бы это был просто он, мне пофиг, на меня его чары никогда не действовали, но вот проблемы в виде Смирновой, с которой мы теперь, так-то, тоже одноклассницы – вот это мне вообще не нужно! Кто не знает эпичных сцен, разыгрывавшихся между этой парочкой прямо в стенах школы? За Смирновой давно тянется недобрая слава ревнивой истерички и испытывать её на себе мне хочется меньше всего!

– Нет, я тут не одна вообще-то, – скидываю его ладонь, краем глаза замечая устремлённые на нас любопытные взгляды бывших одноклассниц.

– Если ты про своего лопуха, то он вон, Никитоса лечит!

Смотрю в указанном направлении и действительно вижу Фёдорова, увлечённо присевшего на уши Тарасовскому дружку.

– Так что, что ты что пьёшь? Я принесу, – снова кладёт ладонь мне на талию Тарасов, и я не знаю на кой я ему сдалась, но понимаю, что по-нормальному уже не отстанет.

– Тоник грейпфрутовый, если не кончился, конечно. А если кончился, то ничего не надо.

– Для тебя найду! – подмигивает Тарасов и скрывается, а я добровольно-принудительно спешу вернуться к Фёдорову.

Однако ему не до меня – видимо Никитос получил чёткое указание «отвлечь лопуха», а учитывая, что для этого достаточно просто проявить интерес к его словесному потоку, то…

Появляется Тарасов, протягивает стакан. Я обречённо принимаю и, надеясь заполнить дурацкую паузу, отпиваю сразу добрую половину… прежде чем понимаю, что с этим тоником что-то не так.

– Он что, с водкой?!

– Помилуйте, королева, – самодовольно блещет эрудицией Тарасов, – разве я позволил бы себе налить даме водки?5

И не успеваю я ужаснуться тому, что мне подмешали спирта, как Тарасов блещет ещё и юмором:

– Это чистый джин! Ну ладно, ладно, не чистяк, но зато с грейпфрутовым тоником, всё как ты просила, королева! Да ладно тебе, там грамулька, буквально для запаха. Не понравится, больше не буду добавлять. Но этот до дна! – Настойчиво поджимает дно бокала рукой. – За здоровье голодающих детишек в Африке.

Я вынужденно допиваю, а Фёдоров, глядя на это с какой-то маниакальной смесью осуждения и интереса, аж рот приоткрыл, выдаёт вдруг:

– Должен сказать, что чем пить за здоровье голодающих алкоголь, гораздо эффективнее было бы перевести потраченные деньги в фонд Международного Красного Креста.

– А вот это, кстати, очень интересно! – перемигнувшись с Тарасовым, обнимает его за плечи и подталкивает к выходу Никитос. – Расскажи, а то я так-то слышал про этот крест, а чё к чему…

– Влад! – жалобно пищу я им вслед, но увлечённый новой темой Фёдоров меня уже просто не слышит.

– Пойдём, потанцуем? – склоняется к уху Тарасов. Я упираюсь, но он настойчиво тянет меня в центр зала. – Да ладно, съем я тебя что ли? Расслабься.

В итоге мы, как дураки, топчемся под музыку на одном месте, и мне, с одной стороны жутко неловко, а с другой…

Он высокий и дерзкий. Его руки свободно лежат у меня на талии, иногда будто случайно сползая ниже, но тут же возвращаясь обратно, словно подтверждая, что опасаться мне действительно нечего. Тёплое дыхание щекочет висок, а наглый, изучающий взгляд на лице приятно будоражит кровь.

Я сказала приятно? Блин…