Мой любимый негодяй

Украшавшая левую половину его груди татуировка предстала в деталях. Круг с тщательно прорисованным орнаментом, размером с блюдце, разных оттенков синего, а по центру танцовщица с длинными распущенными волосами и волнообразно вытянутыми руками… сколько же у нее рук? Изучение рисунка дало Люси время немного подумать – что сказать и что потрогать, пока они сидели рядом, теплые от любви и от сна.

Примечательная татуировка: танцовщица, безмятежно улыбаясь, застыла в изящном полуобороте. Как безукоризненно схвачено движение! Девушка была обнажена, однако, к удивлению Люси, волосы полностью прикрывали наготу.

– Очаровательный рисунок.

– Очаровательный? Это работа самого Пьера Шармена!

Люси подняла глаза:

– И кто он?

– Месье Пьер – бывший офицер французского Иностранного легиона. По причинам, которые он никогда не раскрывал, Пьер несколько лет назад обосновался в Лондоне и теперь заламывает баснословные цены в тайном салоне на Малберри-Уок. Подозреваю, что он впал в немилость, а причиной тому являлась женщина.

– Как всегда, во всем виновата женщина, – сухо бросила Люси. – Почему у нее четыре руки?

– Образ навеян богом Шивой.

– Ясно. А кто это такой?

Тристан негромко засмеялся, и руки заколыхались.

– Шива – одно из трех главных божеств в индуизме. Его еще называют Махадева. Он – воплощение божественной энергии, творец вселенной, бог созидания и разрушения. Имеет много ипостасей и имен, в зависимости от того, какое течение индуизма изучать. Там все очень сложно. Часто его изображают с синей кожей, четырьмя руками и обвивающейся вокруг шеи змеей.

– Бог разрушения, – изумленно протянула Люси. – Теперь понятно, почему ты сделал на груди татуировку женщины.

Тристан посмотрел на нее серьезно:

– Должен тебе сказать, что в доме генерала Фостера я имел разговор с пуджари, священнослужителем в индуистском храме, после которого счел разумным не наносить изображения всех могущественных богов на свое развращенное английское тело.

Как у нас много правил и принципов… А теперь его развращенное тело в свою очередь развратило тело Люси. И если она не прекратит так отчаянно краснеть, лицо приобретет перманентно красный оттенок.

– Значит, Малберри-Уок? А я-то ожидала услышать сказку про моряка, пари по пьянке и переулок на задворках Кабула.

Он покачал головой:

– Когда я отплывал из Азии, мои шрамы еще не зажили окончательно.

Короткий момент – и разрозненные фрагменты информации, собранные и сохраненные в последние месяцы, сложились в одно целое. Тристан был ранен, спасая капитана.

Люси присмотрелась к татуировке более внимательно. Небольшой подиум под правой ногой обутой в пуанты танцовщицы был прорисован нечетко. Кожа собралась в складки, а пурпурный оттенок получился вовсе не благодаря чернилам. Это багровый рубец.

– Жутко эксцентрично, – не удержалась она.

– Ничего особенного, – тихо отозвался Тристан.

Люси так не считала. Она наклонилась и прижалась губами к шраму.

Это поразило Тристана. Когда она подняла глаза, его взгляд странно остекленел.

Впрочем, он довольно быстро пришел в себя и как ни в чем не бывало произнес:

– Думаю, пора перейти к поздравлениям. – Он поклонился: – К вопросу о контрольном пакете акций «Лондонского печатного двора».

– Ах да. Конечно, – захлопала глазами Люси и крепче стянула на груди одеяло. Краем глаза она видела свой халат, небрежно валявшийся на полу в ногах импровизированной постели. Рядом стояла маленькая деревянная коробочка.

– Прежде чем перевести сумму полностью, я должна переговорить с Инвестиционным консорциумом. Это может занять несколько дней.

– Спешить некуда.

Обсуждать сделку сразу после совокупления? Лучший способ заставить Люси почувствовать себя проституткой, и Тристан не мог этого не понимать. Хотя нет, тут скорее эффект дистанцирования.

За окном простучали копыта, и от ужаса у Люси приподнялись волоски на руках.

– Моя экономка вот-вот вернется! Я отпустила ее на ночь, но с минуты на минуту она будет здесь!

Тристан уже надел рубашку через голову и потянулся за брюками. Люси отвернулась, чтобы не смущать его, но, когда он оказался к ней спиной, решилась украдкой глянуть. Рубашка едва прикрывала ягодицы. А Люси хотелось узнать, как выглядит то, к чему она прикасалась прошедшей ночью.

– Я выкуплю акции по той цене, которую ты за них заплатил, не по текущему курсу, – предложила она.

Тристан замер в процессе надевания подтяжек.

– Для вас это сделка на невыгодных условиях, миледи. С моей стороны было весьма глупым не настоять заранее на контракте.

Люси скрестила руки, и он повернулся к ней лицом:

– Да шучу я. Учитывая то, что ты меня обсчитала, это вполне приемлемо.

– Обсчитала?

Тристан втиснулся в жилетку.

– Ты ведь пережила райское блаженство всего один раз, верно?

Райское блаженство. Та самая белая волна жара, обдавшая ее во время второго соития.

– Для меня все было внове.

– Это не упрек, – сжалился Тристан. – Ни в малейшей степени.

Люси произнесла с улыбкой:

– Однако могут пойти нелестные слухи? Баллентайн, известный соблазнитель, не смог удовлетворить женщину.

Он прищурил глаза:

– Не исключено.