Мой любимый принц

— Именно по этой причине мы позволили сэру Рэтклиффу подписать документ, который хотя и связывал ему руки, но позволял избежать позорной огласки… при условии, что никто из нас не проговорится.

— При условии, что никто не проговорится, — согласился сэр Дарси. — Но кто-то проговорился. Сэр Рэтклифф утверждает, что это были вы. Это так, мистер Грант?

Коби покачал головой.

— Нет, это не я… что бы он ни думал.

— Вы знаете, кто проговорился, мистер Грант?

— Нет, могу лишь высказать предположение…

— Предположение, — повторил сэр Дарси. — Вы американский гражданин, мистер Грант. Единственное, что может сделать адвокат сэра Рэтклиффа против ответчиков, это обвинить их в недобросовестности. Если ему это не удастся, он попытается очернить их репутацию и доказать, что их словам нельзя верить. Есть ли что-то в вашем прошлом, что позволило бы сэру Рэтклиффу и его адвокату напасть на вас с этой стороны? Если да, лучше скажите сразу.

Теперь настала очередь лжи.

Не моргнув глазом, Коби ответил:

— Ничего, я уверяю вас, сэр Дарси. Я выходец из очень уважаемой семьи и коммерсант с деловыми связями на трех континентах. Я не скажу, что мое прошлое безупречно, но и не вижу причин, по которым адвокат сэра Рэтклиффа сможет подвергнуть сомнению мою честность или добросовестность.

«Говорит, словно прирожденный адвокат», — подумал сэр Дарси. Кроме того, ему пришла в голову мысль, что блестящий мистер Джейкоб Грант как-то уж слишком хорош. Фаворит принца, зять лорда Рейнсборо и, следовательно, родственник Кенилворта. Он невероятно богат, причем состояние заработал сам, отказавшись от финансовой поддержки приемного отца.

Более того, этот американец выглядит и ведет себя, словно английский джентльмен. Если он говорит правду, одного его свидетельства может быть достаточно, чтобы утопить сэра Рэтклиффа.

— Я верю в вашу искренность, мистер Грант. Если вы и в суде будете отвечать так же, как отвечали мне, всем вам, включая принца, нечего опасаться.

— И это все? — поинтересовался Коби, вставая.

— Конечно. Я хотел бы встретиться с вами еще раз до начала слушаний. Если что-то случится, надеюсь, вы сразу же сообщите мне.

— Можете быть уверены, сэр Дарси.

Неожиданно сэру Дарси захотелось узнать, что же скрывается за очаровательной невозмутимостью молодого американца.

Коби всего лишь скрыл от него свое преступное прошлое в Аризоне, кражу бриллиантов Хиниджа и попытки разоблачить убийцу, виновного в гибели трех маленьких девочек и одного частного детектива. Кое-что из этого, хотя и не все, очень пригодилось бы адвокату сэра Рэтклиффа.

Виолетта сказала Дине о том, какое отвращение вызывает в ней предстоящий судебный процесс.

— Ума не приложу, почему ему захотелось вывалять нас в грязи. В стране и без того слишком сильно сочувствуют республиканцам, чтобы устраивать подобные представления.

Дина тихо ответила:

— Я согласна с тобой, Виолетта. Но лично меня тревожит только участие Коби.

— Уж об этом тебе нечего беспокоиться, — презрительно заявила Виолетта. — Твой Аполлон сожрет живьем любого адвоката!

«Но ты не знаешь того, что знаю я», — подумала Дина, вспоминая украденные бриллианты. Ей казалось, что ее муж идет над пропастью по туго натянутому канату, и любой неверный шаг грозит ему гибелью.

— А Кенилворт волнуется? — поинтересовалась она.

— Еще чего! Он в ярости, дорогая, из-за того, что у этих судебных писак хватает наглости его допрашивать.

Подобные разговоры велись по всему кварталу Мэйфейр. Большинство аристократов вернулись в Лондон, чтобы не пропустить развлечение. Газетчики поддерживали сэра Рэтклиффа и выступали против принца Уэльского и его сторонников, особенно против «принца Доллара». Взыграли патриотические чувства: как может американец быть главным свидетелем по делу против британского баронета?!

Что-то в этом духе и заявил Уокер, явившись в контору Коби за неделю до начала суда.

— Не слишком вы популярны, мистер Дилли. Но вряд ли вас это тревожит.

— Не слишком, — согласился Коби. — Что случилось на этот раз, инспектор?

— Во-первых, я рад, что вы не теряете голову. Наверное, не хотите оказаться в невыгодном положении в зале суда. У меня для вас новости. Я выследил Линфилда, и он готов расколоться и выдать сообщников, но только в обмен на помилование. Он скользкий тип, сами понимаете, и поэтому я хочу, чтобы вы запачкали ваши лилейно-белые ручки, мистер Дилли, и пошли со мной. Вдруг окажется, что это тот самый человек, которого вы видели у мадам Луизы.

— И все? Вы уверены, что без меня не обойдетесь? Может, лучше возьмете с собой вашего толстого сержанта?

— Бейтса? Нет, Бейтс мне не нужен. Это неофициальная встреча, мистер Дилли, не более официальная, чем все ваши прошлые похождения. Чем меньше он будет знать, тем лучше. Нет, мне нужен напарник, и желательно, чтобы им были вы. Боитесь?

Коби вспомнил Профессора, который всегда готов выступить в роли прикрытия. Уж он не стал бы тратить время на пререкания с Уокером.

— Нет, — улыбнулся Коби, и Уокера бросило в дрожь: ему показалось, что на него взглянул совершенно другой человек. — Где и когда я вам нужен?