Мой любимый Призрак

— Нет, конечно. Как он мне сказал — он думал, что ей нужна помощь. Мать Тереза! — проворчала Аня.

— Ань, тем более. Ты не обижайся, но я твоего брата больше знать не желаю. Если ты теперь обо всем в курсе, то ты знаешь и то, что он поигрался со мной и выкинул. Что он там потом решил — мне до лампочки. Он не сделал этого сразу, вот, что главное для меня. И мне не нужен мужик, который по пути ко мне к другой бабе забегает, чтоб помочь ей.

— Точно решила? — грустно спросила она.

— Я это точно решила еще в марте, когда он меня на самолет посадил.

— Что мне ему сказать?

Я опустила голову.

— Пусть будет счастлив. Уж не знаю, насколько это возможно. И пусть ищет себе реальную девушку, а не из сна.

— А если Андрей не выдержит? — со страхом проговорила Аня.

— Я тебя умоляю! — воскликнула я. — Он такое уже пережил, что от меня вообще не должно быть ему ни холодно, ни жарко!

Аня достала из сумки письмо.

— Это тебе.

— План «Б»? — усмехнулась я. — Забирай обратно, мне не надо.

— Он сказал передать.

— Да плевать мне, что он там сказал! — я вскочила, схватила конверт и, разорвав его на мелкие кусочки, выбросила в мусорку. — И повторяю: знать ничего не хочу! Он сам просил меня его забыть! Если он настоящий мужик, то пусть держится своих желаний до конца, а не ведет себя, как телка неопределившаяся! Вот и передай, что память мне, как он и хотел, отшибло! И пусть он катится ко всем чертям!

Аня тоже поднялась.

— Вот и я ему об этом говорила. Хрен бы я простила такого засранца! Лин, прости меня, что напомнила обо всем, но он мой брат, и очень просил, я не могла отказать. Удачи тебе. Надеюсь, что мой шизофреник оставил тебе рану, которая сможет зарасти…

— Ань…, - вздохнула я. — Оставайся, погуляем! Тут красиво!

Она улыбнулась, но глаза остались грустными.

— Спасибо, но я в аэропорт поеду, сяду на первый же рейс. Я ж на работе отпрашивалась. Если будешь не против — мы как-нибудь с Риткой к тебе прилетим.

— Конечно! — обрадовалась я. — Буду ждать.

Мы обменялись телефонами, попрощались, и Аня уехала. Я поспешила в свою комнату, чтобы без лишних глаз впасть в депрессию, но столкнулась с Оксаной.

— Киска, зря ты отказалась…

— Мам, — вздохнула я. — Это закрытая тема, обсуждать мы ее не будем.

— Но ты же страдаешь по этому парню! — она обняла меня, потому что предатели-слезы уже были готовы политься из моих глаз. — Киска, дай ему шанс! Аня сказала, что он обидел тебя, но ведь он понял это! Вот главное! Лучше поздно, чем никогда.

— Только не для меня. Мне надо было тогда, когда я была с ним. Теперь мне не надо.

— Киска…

Я вырвалась из ее объятий.

— Да не на помойке я себя нашла! Я на все согласна была, ну сколько ему еще нужно было от меня доказательств?! Не я должна за мужиком бегать, а он за мной!

— Так он и бегает!

— Да?! Поэтому сестра прилетела вместо него?

— Но ему же нельзя, — всплеснула Оксана руками.

— А мне плевать! — бушевала я, прямо, как самый настоящий подросток. — Пришло озарение?! Я нужна?! Вот пусть сам сюда и валит! Захотел бабу — забрал бабу! Не можешь — так хочешь, значит!

— Что тут у вас? — удивился папа, заходя в дом.

Я бросилась к себе. Думаю, Оксана сама ему все объяснит, а мне на крышу надо, пореветь в одиночестве.

ГЛАВА 23

…Танцы на стеклах — танцы не для слабых. Танцы на стеклах — я так не смогла бы…

Все верно, не могу я танцевать на стеклах! Это, кроме боли, ничего и не принесет. А если так, то зачем травмировать ноги?

Любимая песня доиграла, а на крышу поднялся мой отец. Я вытащила из ушей наушники.

− Страдаешь, ребенок? − он грустно улыбнулся и уселся рядом со мной. Я шмыгнула носом. Мы немного помолчали. Сидеть вот так, на пледе, любуясь звездами и опираясь на плечо папы, мне было очень удобно. Он хорошо меня знает, пусть мы и познакомились, когда я уже сравнительно выросла. Мы с ним потом прожили в одной комнате целых одиннадцать лет, а там уж никак не спрячешься. Он видел меня, когда я радовалась, и видел, когда я грустила. − Расскажешь мне, наконец, кому морду набить? − прошептал он. − Кто тебя обидел, солнце?

Я невесело усмехнулась.

− Вот морду набить — это вряд ли. Он супермен.

− Это как?

− Краповый берет.

− Ого! − уважительно присвистнул папа. − Тогда да, он мне нахлобучит!

Я тихонько засмеялась. Папа всегда пытается развеселить меня, когда я грущу.

− Больше ничего не скажешь? Как зовут супермена?

− Андрей, − вздохнула я.

Папа кивнул.

− Уже что-то. Андрей − краповый берет. Что он сделал?

− Да, в общем-то, ничего, − пожала я плечами. − Он сразу предупреждал, это я напридумывала.

− О чем предупреждал?

Я снова вздохнула.

− Что влюбляться мне в него не стоит.

− Но когда ты слушала, верно? − усмехнулся папа.

− Не знаю, как так вышло. Он даже и не делал ничего, чтобы я влюбилась, наоборот…

− Ну, так всегда и бывает. Вот если бы он тебе понравиться старался — не посмотрела бы ты на него.

− Девчонки любят плохишей! − нашла я оправдание.

− Не только девчонки, − вздохнул папа.

Я сглотнула. Он точно говорит о ней. О моей несостоявшейся маме.

− Она приходила ко мне.

− Юля? − в его глазах мелькнул интерес.

− Да. Просила у меня помощи, а я ее выгнала…

− Куда она пошла?