Мой любимый Sputnik

Я поднялся с травы и снова пошел в гору. Раз уж с таким трудом добрался сюда, попробую подняться на вершину. Хочется все же разобраться, была там музыка или нет, найти хоть какие-нибудь следы, чтобы понять. Через пять минут я был уже на вершине. У подножия южного склона, по которому я шел, виднелись море, порт и спящий городок. Редкие фонари местами освещали дорогу вдоль берега. Другая сторона горы, насколько хватает глаз, была полностью погружена во тьму. Ни единого огонька. Вглядевшись в темноту, я стал различать вдали еще один горный хребет, плывущий в лунном свете. За ним простиралась уже совершенно непроглядная тьма. И нигде ни следа недавнего шумного праздника.

А что музыка? Была ли она на самом деле или нет? Сейчас я уже сомневался в этом. Где-то глубоко во мне она еще слабо играла. Но с каждой минутой моя уверенность таяла, становясь все более призрачной. Может, никакой музыки вообще не было. Может, это какая-то галлюцинация, а мои уши по ошибке уловили то, что происходило совершенно в другом месте, в другое время. И в самом деле, кто, интересно, будет в час ночи собираться на горе и играть там?

Стоя на самой вершине, я взглянул на небо: луна висела удивительно близко и была полна какой-то дикой, свирепой энергии. Грубая каменная глыба, с поверхностью-кожей, изъеденной беспощадным временем. Зловещие тени самых разных очертаний, всплывшие на ее поверхность, были слепыми раковыми клетками — они тянули свои щупальца к теплу человеческой жизни. Лунный свет искажал все звуки, смывал, подобно течению реки, все значения, сбивал с пути и вводил в заблуждение души. Это он заставил Мюу увидеть своего двойника. Это он увел куда-то котенка Сумирэ. Это из-за него исчезла сама Сумирэ. Это он играл музыку, которой (скорее всего) просто не могло существовать, и притащил меня сюда. Впереди передо мной простирался бездонный мрак, позади — мир тусклого света. Я торчал на вершине горы в чужой стране, выставленный под лунные потоки лучей. Трудно поверить, что все это не было тщательно спланировано с самого начала.

Вернувшись в коттедж, я налил себе коньяку Мюу и выпил. Потом попытался тут же заснуть. Не смог. Даже вздремнуть не получалось. И пока небо на востоке не стало светлеть, луна, гравитация, шорохи окружили меня плотным кольцом и не отпускали.

Я мысленно представил котов — в запертой квартире, умирающих с голода. Нежные маленькие плотоядные зверюги. Там я умер — настоящий я, — а они еще были живы. Они ели мою плоть, разгрызали мое сердце, сосали мою кровь. Эта картина стояла у меня перед глазами. Я прислушался. Откуда-то издалека доносилось их чавканье: коты высасывали мой мозг. Три грациозных кошечки окружили расколотый череп и прихлебывали оттуда густой суп цвета пепла. Кончиками красных шершавых язычков аппетитно вылизывали мягкие складки моего сознания. С каждым их прикосновением сознание мое колыхалось и подрагивало — как раскаленный воздух, струящийся в жару. Становилось все более похожим на мираж и исчезало.

14

Так никто и не узнал, куда пропала Сумирэ. Мюу точно сказала: она исчезла, как дым.

А Мюу вернулась на остров через два дня утренним паромом. Вместе с ней приехали сотрудник японского консульства и представитель туристической полиции Греции. Провели консультации с властями, начали новое серьезное расследование с привлечением местных жителей. Фотографию с паспорта Сумирэ напечатали во всех греческих газетах и начали собирать информацию. В результате, газеты и полицейские участки завалили сообщениями, но это, к сожалению, все равно ни к чему не привело. Зацепок так и не нашлось. Почти все поступившие сведения касались каких-то других людей и к Сумирэ не имели никакого отношения.

Родители Сумирэ тоже приехали. Впрочем, я покинул остров до их приезда. Дело даже не в том, что начинался новый учебный год, — мне совсем не улыбалось встречаться с ними в таком месте. К тому же японские журналисты узнали о случившемся из местных газет и стали наседать на японское консульство и местную полицию. Я сказал Мюу, что должен возвращаться в Токио. Да и вряд ли я чем-то мог реально помочь в поисках Сумирэ, даже если бы остался.

Мюу кивнула. Сказала, что я и так здорово помог ей, приехав на остров:

— Правда. Без тебя, совсем одна я бы давно уже здесь пропала. Сейчас со мной — полный порядок. Родителям Сумирэ я сама как-нибудь все объясню. И с журналистами справлюсь. Не беспокойся, все будет нормально. Ведь в том, что случилось, никакой твоей вины не было и нет. А я, когда нужно, могу быть достаточно жесткой и привыкла разруливать всякие сложные ситуации.