Мой любимый sputnik

Сначала низкий мужской голос прокричал в трубку мое имя, затем спросил по-английски с чудовищным акцентом: “Я не ошибся?” Было два часа ночи, и, конечно же, я дрых без задних ног. В голове все путалось – какое-то сплошное рисовое поле в ливень, – и я никак не мог понять, что вообще происходит вокруг. Простыни еще хранили легкое воспоминание о вчерашнем сексе, но прочие дела и обстоятельства моей жизни существовали отдельно от реальности, поскольку одно за другим утратили память о том, в каком месте они к этой реальности присоединялись: очень похоже на кардиган, застегнутый сикось-накось не на те пуговицы. Мужчина еще раз повторил мое имя.

– Я туда попал?

– Да, верно, – ответил я. Имя, которое он произнес, весьма отдаленно напоминало мое, но все-таки я понял, что звонят мне. Некоторое время в трубке раздавался жуткий треск, словно там сошлись и со страшной силой терлись друг о друга два разных воздушных потока. Наверняка, это Сумирэ пытается дозвониться из Греции. Я убрал трубку от уха и ждал, когда раздастся ее голос. В трубке заговорили, но это была не Сумирэ, а Мюу.

– Вы, наверно, знаете, кто я? Сумирэ вам рассказывала?

– Знаю, – сказал я.

Ее голос доносился откуда-то очень издалека, звучал с искажениями, был каким-то неживым, но это не помешало мне ясно уловить в нем некие напряженные нотки. Что-то твердое и жесткое повалило из трубки прямо в комнату – совсем как клубы пара от искусственного льда – и заставило меня проснуться. Я сел в кровати, резко выпрямился и взял трубку получше.

– Я не могу долго, – почти скороговоркой произнесла Мюу. – Я на острове в Греции, здесь связи с Токио практически никакой, а когда пробиваешься, линия сразу обрывается. Я столько раз уже пыталась и вот наконец дозвонилась. Так что, если не возражаете, я сразу к делу, хорошо?

– Конечно, – сказал я.

– Вы могли бы сюда приехать?

– “Сюда” – это в Грецию?

– Да. Как можно скорей.

Я выпалил первое, что пришло в голову:

– Что-то с Сумирэ?

Мюу сделала короткую паузу – на один вздох.

– Пока еще не знаю. Но думаю, ей хочется, чтобы вы сюда приехали. Это точно.

– Вы так думаете?

– Я не могу об этом по телефону. Нас в любую секунду могут разъединить, да и ситуация довольно деликатная. Мне было бы проще, если это возможно, поговорить с вами с глазу на глаз. Я оплачу вам дорогу в оба конца. Постарайтесь добраться сюда. Как угодно. И чем скорее, тем лучше. Первым классом, без разницы – купите билет и приезжайте.

Занятия в школе начинались через десять дней, к тому времени я уже должен вернуться, так что если выехать в Грецию прямо сейчас, то успеваю. Еще до начала занятий нужно было пару раз по делам зайти в школу, но с этим я бы как-нибудь разобрался.

– Думаю, приехать смогу, – сказал я. – Все в порядке. Только куда я, собственно, должен ехать?

Мюу назвала остров. Я записал название в книге – валялась у изголовья, – на внутренней стороне обложки. Оно показалось знакомым.

– Из Афин летите до острова Родос и там садитесь на паром. К нам на остров паром ходит только два раза в день – утром и вечером, так что я буду встречать вас в порту. Вы приедете?

– Думаю, да. Постараюсь. Только вот… – Я не успел закончить, как разговор вдруг – пумс! – прервался. Как топориком перерубили канат. Насильственно, внезапно. В трубке, как и в начале разговора, – жуткие помехи. Я ждал с минуту, прислонив к уху трубку в надежде, что нас снова соединят, но слышал только чудовищный треск. Отчаявшись дождаться, я повесил трубку и вылез из постели. На кухне выпил чашку холодного ячменного чая и, прислонившись к дверце холодильника, попытался навести порядок в голове.

Что, я действительно сяду на самолет и полечу на этот греческий остров? Ответ – “да”. Другого выбора у меня нет.

Я вытащил с полки большой “Атлас мира” – понять, где же находится остров, о котором говорила Мюу. Но даже с ее подсказкой – “неподалеку от Родоса” – найти его среди бесчисленного множества других, больших и маленьких, разбросанных по Эгейскому морю, оказалось непросто. Наконец я обнаружил его название – напечатано очень мелко. Маленький островок, недалеко от границы с Турцией. Настолько мелкий, что непонятно даже, какие у него очертания.