Мой любимый враг

Ирина удалилась, а в воздухе по-прежнему плавал стойкий запах ее пряных духов. Андрей раздраженно поморщился и включил систему кондиционирования на полную мощность. От этого спонтанного спаривания у него осталось какое-то досадное чувство душевной усталости и опустошенности. Странно… Обычно привычные действия, за столько лет отработанные у них с Ириной почти до автоматизма, не вызывали никакого отклика в его душе, ни плохого, ни хорошего. Секс с женой воспринимался им так же, как десять лет назад воспринимался воскресный домашний обед, — сытно, здорово и привычно. Никаких восторгов, встал из-за стола (или с постели) — и забыл. Тело привычно реагировало на ее близость, не надо прилаживаться и приноравливаться, не надо ничего говорить, вообще ничего не надо, все и так понятно. А сейчас… Откуда это чувство досады, чуть ли не гадливости? «Так же кошки во дворе трахаются», — вдруг пришло ему в голову. Только кошки потом разбегаются, а они почему-то живут вместе. Живут, и живут, и живут… Чего ради? Ведь совершенно чужие люди…

Вздохнув, Андрей привел в порядок одежду и вернулся к недоработанной смете, остававшейся все это время на мониторе компьютера. Он попытался вникнуть в длинные колонки цифр — и не смог. Цифры, которые он раньше читал так же увлеченно, как другие читают детективы, сейчас почему-то воспринимались как бесконечный и бессмысленный список. Ну, запустит он этот проект, приобретет долю в радиокомпании… Чего ради? Чего ради вообще он все это делает? Чтобы заработать деньги? У него их и так достаточно. Престиж? Престиж давно его не волнует. Власть? Говорят, это самый сильный наркотик, но тоже — не для него. Если бы он хотел власти, давно бы пошел в политику.

Предположим, завтра все сложится удачно и получится все то, что не получалось сегодня: предполагаемые партнеры согласятся войти в дело, рекламный отдел прекратит валять дурака, в перспективе — его компания будет процветать и получать сказочные прибыли… Что тогда? Ну, Ирина сможет купить на эти деньги еще одну галерею, Владик поедет учиться в Америку… Хотя нет, Владик в Америку не поедет, не хочет. Ладно, предположим, экспедицию какую-нибудь организует и финансирует, сын у него — будущий ученый. А ему-то, самому Андрею, это все зачем? По большому счету, ни его печали, ни его радости жену и сына совсем не интересуют.

Господи, как он, в сущности, одинок! Пока Владик был маленьким, все было проще. Андрей невольно улыбнулся, вспомнив, как сынишка по утрам прибегал к нему в постель. Он обнимал его маленькое голенькое тельце, и никакие вопросы о смысле бытия его тогда не мучили. Смысл сопел ему в бок, теплый, пахнущий сладким и чистым детским запахом, и ради него стоило создавать компании и зарабатывать баксы. А теперь?

Сын вырос, у него своя жизнь. Это естественно, дети всегда вырастают и уходят. Насчет Ирины он не обольщался: ей нужны только его деньги. А ему от нее не нужно вообще ничего. Кажется, даже тела ее не нужно… Он непроизвольно поморщился, вспомнив недавнюю сцену. Остается что? Девушки? Длинноногие лапушки, конечно, для секса хороши, но больше они ни на что не годятся. Да эти лапушки просто так и не приходят, им от него тоже вечно что-то нужно: не деньги, так подарки, не подарки, так работа…

А ведь когда-то, вспомнил он, одному человеку он был нужен сам по себе, независимо от денег и должности. Лариса. Он нужен был Ларисе… И она вдруг представилась ему такой, какой он сегодня ее увидел: светлые волосы разлетаются на ветру, вызывающая улыбка, глаза смотрят дерзко и прямо… Сегодня она была такой же, как тогда, много лет назад. Нет, лучше, чем тогда! В ней словно сила какая-то появилась, внутренняя сила, которой не было раньше. И разговаривала она с ним не так, как две недели назад. Конечно, она и сегодня упорно делала вид, что между ними ничего нет, что прошлое забыто и умерло, но как раз это и доказывает — ничего она не забыла. Он знает женщин и знает, что действительное равнодушие проявляется совсем по-другому. И он почувствовал вдруг, что ему просто позарез нужно ее увидеть. Завтра… Нет, сегодня, сейчас, как можно скорее! Ну, если сейчас нельзя, то хотя бы завтра. Хоть голос ее услышать!

Андрей вскочил с дивана. Где он оставил записную книжку? Вроде бы в кармане пиджака… А пиджак, кажется, бросил в холле…

Через пару минут Андрей уже быстро нажимал кнопки телефона, набирая нужный номер.

Лариса сидела за столом на кухне, лениво ковыряя вилкой салат с крабовыми палочками. Жанна Сергеевна стояла у плиты, поджаривая телячьи отбивные, купленные на рынке специально к Ларисиному приезду. Когда раздался телефонный звонок, она сделала движение по направлению к коридору, где стоял аппарат, но Лариса вскочила раньше и остановила мать:

— Я подойду. Это меня.

— Откуда ты знаешь? — крикнула вдогонку Жанна Сергеевна.

Но Лариса не просто знала, она даже не сомневалась, кто это звонит. Как? Ну просто знала, и все. Чувствовала шестым, седьмым — или каким там еще? — чувством. Поэтому, услышав в трубке голос Андрея, она совсем не удивилась, а сказала спокойно: