Мой любимый враг

Придя домой в одиннадцатом часу вечера, Андрей даже ужинать не стал: принял душ и сразу завалился в халате на свой любимый кабинетный диван. Ирины, конечно, не было дома, Владик — у себя наверху. В другой день он бы прошел к сыну поболтать о том о сем, но сегодня даже сына видеть не хотелось. Вечером они с Ларисой не встретились — у него было заседание совета директоров, у нее тоже какие-то семейные дела. Некстати черт принес этих ее французских родственников! Ларису Андрею ни с кем делить не хотелось. Весь день он занимался делами, что-то решал, с кем-то спорил, куда-то ехал, а на самом деле ждал, когда можно будет, наконец, остаться одному и хоть подумать о ней, вспомнить то, что между ними произошло, каждое ее слово, каждый жест, каждое движение… Он перебирал в памяти часы, минуты, даже отдельные мгновения встречи с ней, как скупой рыцарь перебирает золото в тяжелых кованых сундуках.

В последние дни Андрей жил как во сне. Словно невидимая машина времени неведомо как перенесла его на восемь лет назад, и снова вернулось чувство легкости, счастья и полета, какое он до этого испытал только раз — в свой первый вечер с Ларисой. Но тогда, восемь лет назад, это чувство быстро заглушили другие «важные» (впрочем, тогда они действительно были для него важными) соображения: карьера, деньги, невозможность отказаться от налаженного существования, а главное — маленький Владик. Положение «воскресного папочки» его решительно не устраивало. Кроме того, влюбленный, как и пьяный, не способен ни к какой работе, а работа значила для Андрея очень много. Но пьяный, тот по крайней мере накачивается водкой, а влюбленный? Бровки, подбородочек, прядка волос надо лбом — чепуха, да и только! В общем, можно сказать, что он силой воли подавил в себе любовь. Ерунда, что это считается невозможным! Очень даже возможно, и способов тьма. Цинизм — одно из лучших лекарств от любви. В конце концов, все можно опошлить. И через пару-тройку месяцев он уже спокойно думал о Ларисе: «И чем она так уж сильно отличается от остальных? Гигиенические прокладки небось, как все, в аптеке покупает…» А ведь она действительно любила его, от мужа ради него ушла. И потом еще та история… Ох, какой же он был тогда глупец и подлец!

Сейчас Андрей сам себе напоминал пчелу, летевшую на цветок и вдруг запутавшуюся в паутине. И бьется она там, и бьется, и бьется… Цветок рядом, а — не достать! Но он же не пчела! Он сумеет найти выход.

А ведь выход существует — взять и жениться на Ларисе. В конце концов, уж сейчас-то этому ничто не мешает…

Эта простая мысль вдруг так поразила его, что он чуть не подскочил на диване. Все вдруг стало на свои места. Конечно! Им надо пожениться, и как можно скорее!

Дверь в кабинет приоткрылась:

— Андрюша, ты дома?

Он приподнялся на локте и изумленно уставился на жену:

— Это ты?

А он даже никакого шума в холле не слышал, так был занят своими мыслями.

— А что ты так удивился? — Ирина аккуратно закрыла дверь. — Я, кажется, здесь живу. Как будто возвращаться к себе домой не естественно.

Она стояла у порога, — красивая женщина в шелковом вечернем платье, — подобранные к затылку волосы открывают высокую шею, влажные губы полуоткрыты, веки полуопущены, в ушах поблескивают бриллианты… Просто кадр из фильма Федерико Феллини «Сладкая жизнь»! В определенном смысле, подумал Андрей, его жену вполне можно отнести к категории селфмейдмен. Вернее, селфмейдвумен. Он годами наблюдал, как Ирина творила, лепила, ваяла свою внешность. То, что он видит теперь — эта загадочная зрелая красота — не дар матушки-природы, а результат гигантских, просто титанических усилий.

— Разве возвращаться к себе домой так уж неестественно? — повторила Ирина.

— Для тебя неестественно возвращаться так рано, — насмешливо сказал он. — Сегодня ведь, если не ошибаюсь, у тебя в галерее вернисаж?

— Да, не ошибаешься, — Ирина сделала от двери несколько шагов и присела на краешек дивана. Ее рука легла совсем близко, одно движение — и она могла бы коснуться Андреева лица.

Андрей чуть отодвинулся и бросил выразительный взгляд на настенные часы:

— Половина первого. Странно…

— Что тебе странно?

Чтобы освободить ей место на диване, Андрею пришлось сменить лежачее положение на сидячее.

— Так что тебе странно? — промурлыкала Ирина.

— Да так. Что, тусовка не удалась?

— Почему? Все прошло великолепно.

Ирина уселась поудобнее, облокотившись на спинку и закинув ногу на ногу. Поза была выбрана удачно, — она незаметно бросила взгляд на свое отражение в стекле книжного шкафа и осталась весьма довольна. В полумраке комнаты она выглядела просто великолепно. Полумрак вообще идет женщине, когда ей за тридцать.