Мой любимый враг

Мирюсь с мыслью, что все же нужно переговорить с Никитой, пусть даже в кафе. И мне уже все равно, что обо мне подумают, и как на меня будут смотреть. Этот человек настроен на счет меня серьезно. Он хочет увезти меня в Москву, а не просто затащить к себе в койку. И я не исключаю подобного рода развития событий.

Во-первых, ребенку нужен отец, а Рустам даже не позвонил ни разу за это время. Ему все равно. Он не интересуется Тимуриком. Совсем. Во-вторых, поднимать сына одной мне будет сложно. Тем более здесь. В этом городе слишком мало шансов достигнуть финансовой стабильности. Если только не пойти работать на табачную фабрику. Но я хореограф. Я хочу заниматься с детьми. А здесь этого сделать будет сложно. Другое дело в Москве. Там для меня возможностей больше. Больше уже открытых студий. Больше шансов открыть собственную.

— Ты куда? — слышу озадаченный голос матери.

— В кафе, — кидаю быстро, не желая вдаваться в подробности.

Но мама решила проявить мать, потому как встает в дверном проеме словно распятой.

— Я тебя никуда не отпущу. Ты не девчонка на побегушках, — шепчет гневно.

— Мам, прекрати, — говорю строго, потому как разговор с Никитой все равно успел меня слегка разозлить. — Я должна переговорить с ним еще раз.

— Пусть зайдет в дом, — мама старается быть непоколебимой. — Здесь и переговорите.

— Нет, мам, — смотрю на нее многозначительным взглядом. — Это личный разговор.

— Ааааа, то есть ты решила с ним шашни замутить?! — чуть ли не вопит мать.

Подхожу к ней ближе и стараюсь ее успокоить.

— Мам, Никита жениться на мне хочет. В Москву увезти. Меня и Тимурика. У ребенка должен быть отец. Если ты захочешь, я и тебя с собой заберу.

— В какую Москву, глупая, — смотрит на меня с сожалением. — Он тебе золотых гор сейчас обещает, чтобы ты сдалась быстрее. Чтобы время с тобой провести, а потом переключится на новую молодую дурочку.

— Даже если и так, — пожимаю плечом, — мне не шестнадцать. Терять нечего. Так что, проведу приятно время.

Мама смотрит на меня, прищурив глаза. А потом решительно отходит, дав мне дорогу.

— Иди, — заявляет она. — Вот он с тобой переспит, бросит, а нам из города срочно уезжать придется. Вернемся домой. Я в свою хрущевку и к ученикам, а ты к Рустаму. У ребенка же должен быть отец!

Мама обиженно уходит в комнату к Тимурику. Я же слегка растеряна ее заявлением, но быстро беру себя в руки. В конце концов, спать я с ним не собираюсь. Вот пусть сначала в Москву увезет. А уже потом будет руки распускать. Не думала, что я такая меркантильная особа, но приходится быть такой. Ради ребенка и его будущего.

Пусть у нас с Никитой в Москве ничего не выйдет путного и мы разойдемся, но старт он мне даст. Может быть, даже и в финансовом плане. Ничего. Раздвину ноги. Терять мне действительно нечего. А упускать возможность не хочется. Да и утереть нос Рустаму хочется. И Андрею тоже…

Потерплю годик. Тимурик за это время не успеет привыкнуть к Никите, как к отцу. Разумеется, он будет скучать, когда мы съедем. Но вскоре забудет и вспоминать не будет. Я же постараюсь все сделать, чтобы мой сын жил достойно. Не обещаю с обеспечением отцовского участия и вообще мужского воспитания. Но на столе у него всегда будет качественная еда, а одет будет, пусть не в брендовую, но вполне красивую и модную одежду.

Приезжаем с Никитой в то же кафе, где были вчера. На меня опять смотрят косо, и я понимаю, что дело сейчас не в спортивном костюме, в котором я была вчера. Сейчас на мне привлекательный летний сарафан. Он понравился Никите. А я в нем — еще больше.

— Ты просто очаровательна, — улыбается он мне и принимается делать заказ подошедшему официанту.

Никиту здесь знают, поэтому даже обещают сделать хорошую скидку. В результате он заказывает большой садж шашлыка с овощами, приготовленными на гриле.

— Я не голодна, — поясняю, — не нужно было столько заказывать.

— Катюш, я просто хотел тебя вкусно накормить, — улыбается Никита. — Ты наверняка устала за эти дни. Поэтому просто расслабься.

Следующие полчаса прошли в спокойной обстановке и за разговорами. Никита спрашивал у меня, откуда я приехала, чем занимаюсь и сколько лет моему ребенку, что меня смутило.

— Я же вчера тебе говорила, что ему всего три месяца, — стараюсь улыбаться.

— Ааа, — будто вспомнил Никита, — точно! Забыл совсем. Столько работы. В голове столько мыслей.

— И какие же мысли тебя всегда беспокоят? — интересуюсь для приличия.

Мне неприятен тот момент, что Никита пропускает мимо ушей некоторые моменты, сказанные мною. И не только о ребенке. К примеру, я рассказала ему, как Андрей помог нам перекопать огород, а Никита стал говорить о нем гадости, пропустив информацию об оказанной нам помощи. Он даже не остановился на том, каким образом Андрей смог за один день провернуть такую большую работу. А уж факт, что он самостоятельно починил нам холодильник, вообще не был оценен Никитой. Я даже не услышала от него, что-то вроде: «Люди только при отсутствии денег устраняют поломку своими руками».