Мой любимый враг

— Давайте вы не будете выяснять отношения при живом и законном муже, — вмешивается Рустам, выставляя ладонь вперед и шлепая себя ребром по колену, словно ультиматум нам ставит. — Ты что, и правда со мной разводиться собралась?

— Да, — говорю уверенно.

— Тебе негде жить, у тебя нет заработка, — начинает перечислять муж, — поэтому ребенок с тобой проживать не будет. Я заберу у тебя Тимурика.

— А зачем тебе чужой ребенок? — выпаливаю я, сохраняя спокойствие.

— В каком смысле? — ошалел Рустам от таких заявлений.

— Ребенок не твой. Так и передай своим родителям, что этот наследник не может претендовать на ваше наследие.

В нашей семье ребенок больше нужен был родителям Рустама. Наследника хотели. Хотели оставить ему свое имущество и фирму, потому как в сыне не видели достойного продолжателя. Думали вырастить из Тимурика замену. Вот только по факту его рождения бабушка с дедушкой оставались весьма холодными к малышу. Честно говоря, я всегда считала, что как только сын подрастет, так они и начнут с ним возиться. Раз ждут наследника, им нужен уже подросший внук. С которым можно поговорить, многое объяснить.

— Ты одурела что ли?! — вскакивает муж, но понимая, что здесь еще двое, не спешит кидаться в мою сторону.

Правильно. Как бы оставшиеся двое ко мне не относились, и не были на меня обижены, но не позволят Рустаму меня и пальцем тронуть.

— Если хочешь, можем и ДНК сделать! — задираю нос, уверенная в своей правоте.

Тишина. Только Рустам глубоко дышит так, что ноздри раздуваются.

— Да пошла ты, — тихо бубнит муж и уходит, терпя поражение.

Он не просто унижен. Он раздавлен. На глазах двух мужчин, которые, как ему кажется, будут смеяться в спину рогоносцу.

Через некоторое время нарушил тишину Никита:

— И на этой шалаве я собрался жениться…

Удивительно, но он практически вылетает из дома. Не думаю, что боялся последствий за сказанные слова. Ведь Андрей молчал все это время.

Я не держу на него зла за то, что он молчал. Но я злая априори произошедшим. Думая, что он тоже сделал для себя какие-то выводы, высказываю ему с претензией:

— А ты чего расселся?! Иди! Видишь! Всем противно стало!

Отворачиваюсь и начинаю горько плакать. Стараюсь делать это незаметно, чтобы Андрей ничего не понял.

Мне обидно. Обидно, прежде всего, от приезда Рустама. Ведь мы понадобились ему сразу, как только он получил документы на развод. Не удивлюсь, что его заставили сюда приехать родители. Они хоть и не взлюбили меня, но плохих слов мне открыто никогда не говорили. А Рустама так вообще постоянно поучают, что семья должна держаться всеми правдами и неправдами. От того, что устроил их сын, становится страшно за семью свекров — а они тоже терпят измены и закрывают на них глаза?

Также мне обидно из-за поведения Никиты. Я понимала, что ошибаюсь. Но не думала, что настолько. Мне будто стыдно за него перед Андреем. Ведь это я с ним вроде как роман крутила. А значит, в каком-то смысле похожа на эту мерзкую и циничную тварь. Вместо того, чтобы прийти и извиниться за заломленную мне руку, он просто в очередной раз поставил условие. Собирайся и все. Двадцать минут…

Слышу, как Андрей встал со стула. Его шаги. Понимаю, что они идут в сторону выхода. От этого горькие слезы вновь обжигают щеки. Все. Сейчас и Андрей вытрет об меня ноги и просто уйдет. Ведь я потаскуха в его глазах тоже. Живя с мужем родила Тимура от другого…

— Зачем ты соврала о сыне? — руки Андрея бережно ложатся на мои плечи.

Поворачиваюсь к нему, не в силах сказать что-то. Я не ожидала его сейчас увидеть так близко с собой. Слезы так и бегут по щекам. Громко шмыгнув, все же делаю над собой усилие:

— Только не выдавай меня… — шепчу, глядя в глаза.

— Я вас никому не отдам, — также шепотом уверяет меня Андрей.

— Но Тимурик…

— Мой сын, — перебивает меня. — Поняла?

Андрей убирает выбившуюся прядь волос мне за ухо. Вытирает подушечками пальцев мои слезы. Целует меня в кончик носа.

— Запомни, — продолжает уверять, — раз и навсегда. Я никогда не подумаю о тебе плохо. И ты не смей думать о том, что я смогу тебя предать.

Мне остается только кивнуть головой и уткнуться в крепкое мужское плечо.

Эпилог

— Мама! — кричит Тимурик. — А папа мне змея сделал! Сейчас пускать его будем!

Андрей появляется на заднем дворе нашего дома. В руках у него самодельный воздушный змей. Яркий, красочный. Наверное, потратил всю краску, которая оставалась после ремонта детской. Наш дом — это дом его мамы. Тети Зины. Но я ее называю «мамой». Мне приятно, что женщина приняла меня с Тимуриком в свою семью, словно родную по-настоящему. Она настолько сильно привязалась к моему сыну, что называет его только «внучек».

Моя родная мама живет тут же. По соседству с нами. Тимурик радостно бегает через калитку в заборе от одной бабушки к другой. Мамы же наши часто собирались на качелях и вспоминали молодость, разгрызая целую упаковку семечек. Как бы это печально не звучало, но сейчас посиделки их закончились.