Мой любимый враг (СИ)

— П-ф-ф, пока не знаю, но и враждовать больше с тобой у меня желания нет, — и его взгляд красноречиво опустился на мои губы. Вот же кобелина!

— И с чего это вдруг такие перемены? У тебя память вдруг резко отшибло, и ты забыл, что я все еще та самая нехорошая Эзра, что пила твою энергию без разрешения?

— И не только мою, — услужливо напомнил мне архимаг.

— Ой, прости. Ты, безусловно прав, не только твою, — и натянула на лицо пластмассовую улыбку.

— Значит мир, между нами, тебя не интересует?

Ишь, какой хитренький. Но я тоже умею играть в эти игры.

— Интересует, — а затем протянула к нему свои запястья и выдала, глядя прямо в его лживые глаза, — снимай свои оковы подчинения, Хиро. Ну же! И тогда поговорим.

На несколько минут между нами разлилось такое адское напряжение, что его можно было почувствовать кончиками пальцев.

— Если ты дашь слово, что не уйдешь от меня, то я обещаю подумать об этом, — наконец-то я получила свой ответ, но ничего кроме досадливой улыбки он у меня не вызвал.

— Слушай, как красиво ты съехал с темы. Мое браво, Хиро! — и не удержалась от того, чтобы пару раз хлопнуть в ладоши.

— Я не шучу, — он наклонился в мою сторону и понизил голос до чувственного шепота.

— Я тоже, — выдала и откинулась на спинку стула, — и я сыта по горло, Хиро. Всем этим, — указала я ладонью на стол, — и твоей компанией, в частности. Меня не интересует то, что ты предлагаешь. Уж лучше я на всю жизнь останусь бесправной рабыней, чем стану…

— Кем? — зло перебил он меня.

— Еще одной подходящей бабенкой в твоем бесконечном списке побед.

И он тут же скопировал мою позу и рассмеялся, да так заразительно, что я смутилась и несколько разуверилась в том, что права.

— Так ты решила, что я к тебе в любовники набиваюсь? — через смех выдавил он из себя.

— А это не так? — прищурила я глаза.

— Нет, ну если ты, конечно, когда-нибудь захочешь, то я не смогу тебе отказать, но, чтобы я вот так, в лоб, даме предложил перейти в горизонтальную плоскость отношений. я не такой, Эзра! Я романтик, — и прикусил нижнюю губу.

Враль ты редкостный, вот ты кто! Но ответила я совсем другое:

— Просто скажи мне, когда решишь, что я искупила свою вину перед тобой и ты готов меня отпустить. На этом и закончим. Мне от тебя нужно только одно — моя свобода. Это понятно?

— Предельно, — ответил архимаг и тут же подозвал к нам официанта для расчёта.

Я хотела бы спросить про свои камни, но уже не решилась. Если он только почувствует, что моя жизнь напрямую зависит от них, то окончательно прогнет меня. Но тогда, что от меня останется? Нет, лучше умереть, чем так!

И вот мы уже встаем из-за стола и идем на выход из ресторана, а потом почти сразу входим в портал и выныриваем у запаркованного флая. Жаль, я думала, что еще немного смогу прогуляться. Хотя, на что я рассчитывала, когда прямо и без лишних сентенций отказала ему?

И снова потекли однообразные до тошноты дни. Только теперь мне больше не разрешалось есть отдельно. Да, хитрозадый почти в приказном тоне изъявил дикое желание лицезреть меня во время трапез. Окаянный! Но и на этом дело не остановилось. Дальше — больше. И вот уже я сижу вечером рядом с ним на диване и пялюсь в огромный разноцветный экран, где идет какая-то, наверное, очень смешная передача. Только вот мне не до веселья.

Он рядом, опять в одних только домашних брюках, босой и с мокрыми после душа волосами. А мои глаза слишком непослушные, чтобы совсем не смотреть на него. Как итог я только и делаю, что рассматриваю его и вспоминаю какая была на ощупь его кожа. Да, я все помню. Гладкая, горячая, упругая и мне хотелось до ломоты в костях прикоснуться к ней еще раз.

Чертово ходячее искушение!

А потом пришли они — страшные сны, где мы с хитрозадым архимагом были в месте. И да, я имею в виду именно это, черт меня раздери!

И просыпалась я почти в полубреду, судорожно сводя ноги, и в ужасе осознавала, что почти корчусь от муки, потому что этот гадский сон прервался. Я хотела избавиться от этого напряжения, я мечтала погасить в себе этот адский пожар. Но не могла!

И вот уже, глядя на него, щеки заливает алый румянец, а руки начинаются трястись, как у припадочной. И эта чертова змеюка, что свернулась внизу моего живота снова ожила рядом с ним, начиная без конца и без края жалить меня снова и снова.

Я не знала, что делать. Я не понимала, как быть. Я не представляла сколько еще я смогу сопротивляться тому, что он делал со мной. А в том, что он колдовал над моим телом, я больше не сомневалась. Я не могла сама испытывать к нему то, что испытывала. Он был мне неприятен, он раздражал меня одним своим присутствием, он невероятным образом меня бесил и плевать я хотела на то, что он был самым красивым мужчиной из всех, что я когда-либо видела.