Мой (ЛП)

Ремингтон все еще в своих пижамных штанах, и с обнаженной грудью, и он подходит с таким гордым защитным блеском в глазах, что я умираю от выражения его лица.

— Подойди, понюхай его, — шепчу я с широкой, опьяненной улыбкой.

Он подходит и делает большой вдох возле макушки Рейсера.

— Он хорошо пахнет, правда? — говорю я.

— Так же хорошо, как ты, — хрипло шепчет Ремингтон, и когда я вдыхаю аромат малыша, он вдыхает мой.

Мы смеемся, и он скользит руками под мое тело, обхватывая меня, и говорит мне:

— Держи его.

Я так и делаю. Он поднимает меня в то время, как я держу ребенка, и несет нас к постели.

— Диана так взволнована из-за него, они все взволнованы. Она уже здесь? — спрашиваю я.

— Она в пути, — говорит он.

Я нетерпеливо киваю.

В наших наушниках звучит “Kiss Me” в исполнении Ed Sheeran. Песня кажется какой-то знакомой, но ее знакомость по-настоящему поражает меня, когда я усаживаю Рейсера в небольшую колыбель с моей стороны кровати, а Ремингтон обнимает меня и начинает целовать. Я хочу поступить, как девушка и пожаловаться на свой живот. Он все еще не полностью плоский, но ему это нравится, он целует его. Я хочу пожаловаться на все эти гормоны во мне, но я чувствую себя драгоценной, дорогой и такой счастливой, что даже не могу подобрать слов, чтобы сказать, как сильно я желаю это для людей, которых люблю. Я знаю, что значит теперь для Ремингтона иметь семью. Он никогда не жаловался, что у него ее не было. Но теперь, когда она у него есть, я знаю, он видит разницу. Знаю, он видит, чего ему не хватало. Теперь у него есть семья, о которой он заботится и, которая заботится о нем.

От стука в дверь мы отрываемся друг от друга, и когда Реми открывает ее, входит Диана, лучезарно улыбаясь, когда видит меня в красном халате Ремингтона и его в пижамных штанах.

— Я думала, что вы двое уже будете готовы!

Он целует меня грубо и возбужденно, его глаза пылают блеском огня.

— Иди, готовься. Не могу дождаться. Чтобы сделать тебя Моей.

— Я уже твоя!

Он проводит своим большим пальцем вниз по моей губе.

— Я буду делать тебя Моей всю твою жизнь.

Забегая в ванную, где я оставила одежду, я быстро и  нетерпеливо одеваюсь.

Не могу оставить Рейсера больше, чем на пару часов, а наша встреча назначена на двенадцать, так что я не хотела мудрить со сложным нарядом. Я выбрала простую, но хорошенькую белую юбку и кружевной белый топ. Ремингтон сказал мне, что организует мне большую свадьбу в церкви позже, что он просто не может дождаться, чтобы сделать меня своей. Я сказала ему, что не беспокоюсь об этом, а просто хочу мужчину!

Он заставляет бабочек во мне порхать в полную силу, когда я стягиваю волосы в пучок, что выглядит небрежно, но красиво; затем пытаюсь оживить свое лицо, щипая себя за щеки, чтобы никто не узнал, что Рейсер так часто будит меня по ночам.

Когда я выхожу, мой парень уже в гостиной. Каждый гормон в моем теле грозит вырваться, даря мне сентиментальную послеродовую депрессию, когда я смотрю на Реми в его черном костюме. Высокий, широкоплечий, он прекрасно сложен, его торчащие волосы растрепаны, как всегда, голубые глаза мерцают любовью и волнением, а его ямочки... он весь такой мужчина, такой мальчик и такой мой.

Прежде, чем я осознаю, что плачу, он подходит и вытирает мои слезы пальцами, тихо смеясь от того, что я такая эмоциональная. Затем он облизывает уголки моих глаз, поднимает на руки и выносит из нашей квартиры.

Вся наша банда толпится в ратуше, все, кроме Дианы и нашего драгоценного Рейсера, которого мы не должны подвергать слишком многому, пока он не станет сильнее.

Здесь Мелани, Райли, тренер Люп. Тренер даже держит фотографию 5 на 8 улыбающейся Дианы, говоря нам:

— Она хотела быть в двух местах одновременно, так что я предложил принести ее снимок, пока она заботится о будущем чемпионе!

Рядом с ним стоят и смеются мои родители. У моей матери слезы на глазах, а отец сияет гордостью. Пит и Нора стоят рядом с ними, держась за руки, так как теперь они пытаются построить отношения, пока мы будем находиться в Сиэтле несколько месяцев в течение межсезонья. И Джо. Она тоже здесь, с этой дерзкой небольшой усмешкой и армейской выправкой.

Волнение пузырьками трепещет в моей груди, обжигая меня, когда мы с Ремингтоном направляемся туда, где должны оставить свою подпись, моя рука держит его — эту загорелую, мозолистую, огромную руку, которую я никогда не отпущу.

И затем мы официально расписаны, и вступаем в брак. Он берет мою руку в обе свои, его голубые глаза блестят, они влажные и полностью собственнические, когда он надевает кольцо мне на палец.

Кольцо платиновое.

— Белый бриллиант — это ты, — кратко шепчет он, подняв руку вверх в поле моего зрения. И справа от центрального белого бриллианта находится голубой бриллиант, а слева — черный бриллиант.

— Ты являешься остальными двумя, — говорю я, и глубина моих чувств перехватывает дыхание, когда я обхватываю его твердую челюсть своими маленькими руками и крепко целую его. — Я люблю тебя.