Мой лучший босс

Рыдания подступают к горлу и только чудом я сдерживаю слезы. Просто понимаю, что если разревусь сейчас, то уже не смогу противостоять Полянскому.

— Мне больно! Отпусти, я никуда не поеду с тобой! — снова отчаянно пытаюсь вырваться.

Безуспешно. Эдуард гораздо сильнее и мои трепыхания его только злят.

— Руки убрал от нее, — слышится холодный приказ Марка из-за спины.

Внутри разом расслабляется струна, но тут же обрывается и по спине пробегает озноб. Ведь Краев до сих пор не знает, кто это. Ох, не так я планировала ему рассказать о женихе. И уж точно не хотела, чтобы они встречались. Но если бы не он сейчас…

— Марк… — лепечу, оборачиваясь к нему.

Наталкиваюсь на жесткий взгляд, который словно говорит — не сейчас. С тобой разберусь потом.

Краев долго смотрит на мое запястье, которое все еще удерживает Эдуард. В тот момент, когда он замечает несколько легких синяков от крепкой хватки, в глазах мелькает что-то звериное, темное. Медленно Марк поднимает взгляд на моего бывшего жениха, он не сулит ничего хорошего. По скулам мужчины ходят желваки. Кожей ощущаю мощную волну агрессии и опасности, исходящую от Краева. Настолько сильную, что хочется спрятаться где-нибудь и не попадаться на глаза, пока ярость не утихнет. Я вообще впервые вижу его таким.

Мамочки, что сейчас будет?

Глава 30. Выслушай меня, пойми меня

Марк

Маши не было слишком долго. Неужели ей так плохо? Незамеченным ускользаю из-за стола и иду к выходу из ресторана. Сквозь громкую музыку и людской гомон долетают неясные голоса. Кто-то скандалит прямо на крыльце? На ходу выглядываю в огромное окно и спотыкаюсь на ровном месте.

За эти несколько дней я успел накопать о женихе мышки все возможное, так что узнать этого блондина не составило труда. Эдуард Полянский, сын крупного промышленного магната и единственный наследник всех папочкиных денег. Неплохая партия. Останавливаюсь перед окном и закладываю руки в карманы. Пока что все относительно под контролем, поэтому просто наблюдаю за разговором.

Маша стояла совершенно растерянная и испуганная. Когда Эдуард перехватил ее запястье и мышка болезненно поморщилась, я едва ли не зарычал. Вот теперь эта «беседа» переходит все границы. Перепалку Маши с Полянским со стороны можно было принять за семейную ссору. Если бы не парочка весомых «но». Самое главное — это моя женщина. Этого достаточно, чтобы никто не смел хватать ее за руки и грубить ей.

— Руки убрал от нее, — холодно приказываю, появляясь на ступенях ресторана.

Блондин меняется в лице, кривится и окидывает меня презрительным взглядом. Только руку отпускать не торопится, наоборот, сжимает крепче. Очень зря. Потому что стоящие в глазах Маши слезы пробуждают во мне только одно желание — переломать этому недоделанному женишку кости. Медленно и со вкусом.

— Так это он? Тот, с кем ты спишь? — цедит он.

— Это я, — отрезаю грубо, — со мной она спит, меня любит, со мной будет жить, мне родит детей. Как видишь, тебя в этой цепочке нет. Кажется, именно это она и пыталась тебе объяснить.

— Ах ты… — с губ Эдуарда срывается ругательство, от бешенства его буквально перекашивает.

Он заносит руку для пощечины и внутренности обдает жаром. Он собирался ударить. Не меня, того, кто равен ему по силам — девушку. Успеваю перехватить его ладонь в паре миллиметров от щеки Маши. Она сжимается от страха, дрожит и смотрит на меня испуганно.

— Зайди внутрь, — цежу сквозь зубы приказ, не сводя глаз с этого урода.

— Марк…

— Зайди. Внутрь.

Под моим многозначительным взглядом Полянский отпускает ее запястье и, помедлив, Маша все же скрывается в здании.

— Вот теперь давай поговорим, — с притворным спокойствием предлагаю я.

— Мне с тобой не о чем разговаривать!

— Правда? Я напомню: ты приставал к моей женщине и чуть не ударил ее. По-моему, нам есть что обсудить.

— Это моя будущая жена! — прорычал Эдуард, — Я буду с ней обращаться так, как посчитаю нужным. А тебе лучше бы убраться с дороги, пока тебе это не вылезло боком! Маша! Иди сюда, я сказал!!

Шаг в сторону и я перегораживаю Полянскому дорогу, когда он пытается обойти.

— Маша никуда с тобой не пойдет, — весомо повторяю я, — очень жаль, что ты глухой, потому что она ясно это сказала несколько раз.

На этот раз он не выдерживает. Хватает меня за грудки и встряхивает так, трещит ткань рубашки. Ухмыляюсь широко и жестко — отлично, что он спровоцировал драку. В последние дни жутко хочется сломать кому-нибудь парочку костей. Например, жениху мышки.

Выпускаю внутреннего зверя на волю и больше не собираюсь сдерживаться. Полянский думает, что преимущество на его стороне, но резкий удар по суставам заставляет его отшатнуться и взвыть от боли. Сразу после этого обрушиваю на Эдуарда всю свою ненависть и злость, поэтому дерусь так, словно от этого зависит жизнь.