Мой лучший препод

Мне приятно. Приятно, что столько людей обо мне беспокоятся. И в то же время я понимаю, что это решающий момент. И куда бы я сейчас ни отправилась — в комнату Леры, в квартиру брата или лофт Влада — это в любом случае будет решающее решение. Если я поеду с Вадимом, то чего стоит моя самостоятельность? Нет, я в любом случае буду продолжать работать, но сам факт того, что я вернулась под крыло семьи… Если останусь у Леры, буду испытывать постоянный дискомфорт от того, что доставляю неудобства им с Валентиной Павловной. А Влад… Все слишком сложно. Между нами было слишком много пропастей, чтобы засыпать их гравием примирения так поспешно. Слишком многое стоит обсудить до этого. В этот момент мне даже кажется, что поехать в гостевую комнату к Шервуду не такая уж отвратительная идея…

Но… но семья на то и семья, чтобы всегда вставать на ее сторону в тяжелых ситуациях. Да, я не прибегу к отцу молить о прощении, но могу попросить о помощи Вадима. Брат не без изъянов, но он всегда изо всех сил пытался быть на моей стороне. И теперь, когда он осознал, что не нужно пытаться контролировать мою жизнь, а я поняла, что Вадим лучший брат на свете, я готова озвучит решение.

— Лера, спасибо вам с Валентиной Павловной за то тепло и уют, которым вы окутываете меня всякий раз, как я переступаю порог этой квартиры. Честное слово, я еще никогда и нигде не чувствовала себя так комфортно, — признаюсь я. — И потому мне не хотелось бы доставлять вам неудобства. Разве что периодическими забегами на пирожки.

Лера хмыкает и кивает. Она понимает, что я хочу сказать и не спорит.

— Влад, с тобой у нас еще осталось слишком много нерешенных вопросов, — я вздыхаю, говорить это при всех тяжело. — И сейчас у меня и правда не самое лучшее время. Давай вернемся к этому разговору… Ну, не знаю, после сессии. Я бы хотела разобраться во всем сама, прежде чем приступать к новому витку своей жизни. И я хочу, чтобы ты уже сейчас знал, что в том, что произошло, была и моя вина. Я не считаю тебя одного виноватым во всем.

— Ух, как я буду додумывать, — вполголоса бормочет Вадим, утыкаясь в кружку чая.

— Дэн… — я набираю побольше воздуха в легкие, но вместо долгого монолога выдыхаю только одно: — Прости.

— Я даже ни на что не рассчитывал, — усмехается он, даже примирительно приподнимает руки. — Просто беспокоился. Если у тебя, принцесса, столько защитников, то я тут точно лишний. К сожалению.

— Вадим, — обращаюсь к брату. — Спасибо за приглашение, я его с удовольствием приму.

— И все? — театрально удивляется Вадим. Продолжает, явно паясничая: — Никаких тебе “ты самый лучший брат, прости дуру грешную”?

— Ты самый лучший брат, прости меня дуру грешную, — я закатываю глаза.

— То то же, — довольно улыбается Вадим и встает из-за стола.

Влад молчит. Только смотрит на меня каким-то новым взглядом, будто изучает, будто старается запомнить каждую черту лица. Я смущаюсь под этим взглядом, не выдерживаю и отворачиваюсь.

— Тогда собирай свои шмотки, время позднее.

— Слушай, а как ты вообще узнал адрес, куда ехать? — спрашивает Вадим у Шервуда, когда мы уже обуваемся в прихожей.

— Ты сообщил адрес таксисту прежде, чем положил трубку, когда я звонил второй раз, — отвечает Дэн.

* * *

Мне всегда нравилась квартира Вадима. Он обставлял ее сам, без помощи матери и дизайнеров, собственноручно руководил процессом. А потому его квартира и не могла ассоциироваться ни с кем, кроме него самого.

Просторная гостиная, выполненная в стиле дешманского американского паба: длинная барная стойка из темного дерева, бильярд, попкорница и фотографии звезд из Клуба 27. Тут был и Курт Кобейн, и Джими Хендрикс, и Моррисон… кого тут только не было. Мне всегда казалось, что это интересная задумка.Даже диван — специально состаренный и сильно косящий под антиквариат — прекрасно вписывался в общую атмосферу зала. На этом диване мы и пристроились. Братец налил мне бокал вина, всучил тарелку сыров и уселся напротив с банкой любимого пива.

— Ну, сеструндель, рассказывай, — говорит он.

— Давненько ты меня сеструнделем не называл, — замечаю я.

— Я помню, что в детстве тебя это бесило, — он улыбается. — Но от ответа ты все равно не уйдешь. Рассказывай про Влада и можешь не щадить мои братские чувства.

— Ну-у-у, — я прикидываю, с чего бы начать. — Тебе с цензурой или без.

— Даже знать не хочу, был ли у вас интим, — он закатывает глаза. — Хотя нет, хочу понять, достаточно ли я вмазал Владу. А то второй раз его бить это уже даже моветон.

— Цензура к интиму не относится, — вздыхаю я. — Все началось с игры в “Правду или действие”...