Мой лучший враг

– Он ваш ближайший родственник, Иден. И человек, которого я уважаю и к мнению которого могу прислушаться. Мне жаль, что ваше знакомство семьями не задалось.

Проницательный взгляд ректора – хуже всего.

– Но, позволю себе заметить, само по себе это не трагедия. Почему вы так возмущены? Вам есть, что скрывать?

– Потому что это оскорбительно. В каких случаях студентов допрашивают под заклятьями?

– В случаях, когда они могут представлять угрозу для работы академии. Или для других учащихся.

Я моргаю. Даже мой избранник откидывается на спинку стула и смотрит на ректора несколько секунд молча.

– О какой угрозе вы говорите?

– Я хочу услышать ваши мотивы, – роняет Илман. – Зачем именно вы стали парой.

И вот теперь я вдруг начинаю чувствовать, что предыдущие страхи были детскими.

Мотивы?

– Чтобы стать лучшими на вашем замечательном факультете, – Иден реагирует быстрее моего, опять. – Разве это не очевидно?

– Вот и скажите это под заклятьем.

Меня словно бьет электрическим разрядом – потому что мне не очевидно ничего.

Нет! Он серьезно? Как именно так случилось? Я понимаю, что именно мои мотивы интересуют Кинана Рейма, но почему речь зашла об изначальных, а не о текущих? Гляжу на ректора и завожу руки за спинку стула, вдруг очень боясь себя выдать.

– Вы к нам несправедливы, – вырывается из меня.

На миг выражение лица Илмана меняется. По безэмоциональному лицу скользит что-то похожее на усталость.

– Знаете, мне нравится, как вы смотритесь вместе в последнее время. Проблемы вы явно решаете сообща. Если скажете, что поначалу вас связывал лишь несерьезный расчет, но сейчас вам нравится работать в паре – можете не переживать, я не стану к этому придираться. Мне просто нужно закрыть один важный вопрос.

И его неожиданно доброжелательный тон – то, что окончательно меня добивает.

Какой вопрос?! Чей? Я спрашиваю об этом вслух – но в ответ получаю лишь хмурое:

– По правилам я должен уведомить вас о проверке через заклятья заранее, чтобы вы могли все обдумать. Что и делаю. Вы пройдете ее на следующей неделе. Можете отказаться – но тогда мне придется сделать неутешительные выводы. Просто согласитесь на все, и, думаю, больше проблем не будет. Вы свободны.

Я прикладываю руки ко лбу, выбираясь из неприятного кабинета в очередной раз.

Конечно. Отец Идена не оставит нас в покое. Парень рядом со мной думает о том же самом – судя по тому, как запрокидывает голову.

– Демоны, – ругается в воздух.

– Нам нужно все обсудить, – глухо говорю я. – Нужно решить, что с этим делать.

Он цапает меня за руку. Я иду рядом, чувствуя себя как в тумане.

– Мы ведь можем что-то сказать, не раскрывая деталей, – бормочу по дороге. – Насколько сложно обманывать заклятья правды? У тебя есть опыт, возможно, даже немалый.

С такими-то возможностями и нравами в семье. Вспоминаю невольно его замечание про мешок сфер – почему-то сейчас оно вызывает сочувствие и раздражение.

– Сложно, – откликается Иден. – Вспомни зелье и представь, что будет раз в пять хуже. Болтать обо всем подряд не потянет, но ты даже думать толком не сможешь о лжи. Один хорошо составленный вопрос – и ты расскажешь, что я нашел тебя в баре и предложил разбить чужую пару.

Стихии.

Хуже всего – что мы действительно виновны. Я и он. Наделали глупостей, а теперь расплачиваемся.

Жалею ли я? Искоса смотрю на своего вроде как парня, невольно черчу взглядом по его подбородку и красивым губам.

– Послушай, – поворачиваюсь к нему. – Ты не хочешь все же попробовать договориться с отцом? Я не буду лезть в ваши отношения, но мне все-таки показалось, что он не желает тебе зла.

Стараюсь говорить аккуратно, потому что действительно не хочу предлагать ему неприятных глупостей. Он знает Кинана Рейма куда лучше моего.

Напарник, к счастью, смотрит на меня без малейшего осуждения. Скорее, просто мрачно – и с каким-то выражением, от которого мне становится жарко. Снова думаю, что не к месту.

– Бесенок. Дай мне подумать. Мой отец – конечно, проблема, за которую мне бы неплохо ответить, верно?

И он обхватывает меня рукой – после чего прижимает к своему плечу.

Не помню, чтобы он так делал. Вот именно с таким видом и так просто. Удивительно, но я расслабляюсь.

Приятно. Достаточно ли, чтобы действительно всем рискнуть?

Я до сих пор не могу сказать, что разобралась в собственных чувствах.

Я сказала Рейму, что, если мы справимся с его отцом, остальное тоже получится. Но, может быть, именно сейчас, впервые за долгое время, я не хочу ни с чем справляться.

Мне вдруг очень хочется, чтобы нас просто оставили в покое. Дали пожить как нормальной паре, хотя ничего нормального между нами по-прежнему нет. Я натворила много странных вещей, предала всю свою привычную жизнь.

Может ли у нас что-то получиться на самом деле?

Я не знаю.

Украдкой вдыхаю его запах. Откуда вообще во мне все это? Мысль, что в ежевике есть что-то донельзя соблазнительное, что руки у Рейма сексуальные, как и грудь, и усмешки, которые въедаются мне в кожу. Он всегда был красивым засранцем, но я в основном концентрировалась на второй части этой характеристики.