Мой лучший враг

Вбежала в дом. Бабушка была в своей комнате. Из окна коридора на втором этаже я видела, что он все еще стоит у дома. Я поднялась к себе, села на пол. Из разбитой губы все еще сочилась кровь. Я вытерла ее ладонью. Крови было много. Не понимая, что делаю, я стала размазывать ее по ладони. Потом заметила рядом валявшуюся тетрадь. Открыла ее и приложила ладонь к пустому листу. На бумаге остался четкий кровавый отпечаток руки. Я смотрела на него долго-долго, как завороженная. Находилась в какой-то прострации, как под гипнозом. В голове – ни одной мысли. Я не помнила, как поднялась с пола и добралась до кровати. И как уснула. Уснула ли? Из оцепенения меня вывел Дашкин звонок. Прежде чем ответить, я посмотрела на часы – уже утро! И я опоздала в школу. Я ответила на звонок.

– Ты где? – раздался Дашкин голос. – Почему не в школе? Тут такое сейчас было…

– Что было? – спросила я.

– Стас ругался со своей девкой в столовой. И при всех залепил ей сочную пощечину.

– Как выглядела его девка?

– Хм… Это Ленка Голядкина из его класса. Волосы светлые, но короткие. Видно, кончились у нас в школе высокие длинноволосые блондинки… Так ты где?

– Я приду к следующему уроку, – сказала я и отключилась. Посмотрела в зеркало. Зрелище впечатляющее. От губы вниз по подбородку – запекшаяся кровь. Я знала больше Дашки. Я знала, о чем Стас думал в тот момент, когда ударил свою девушку.

«Никто не имеет права ломать мои игрушки, кроме меня».

Я пошла в ванную смывать кровь. Разбитую губу замаскировать не удалось.

Увидев мое лицо, бабушка ахнула и схватилась за сердце. Пришлось быстро выдумать на ходу историю о том, как я где-то упала.

Я вышла из дома. Глаза скользнули в сторону – что-то привлекло мое внимание. Возле калитки стоял фонарный столб. В детстве вечерами мы со Стасом любили кружиться под фонарем, расставив руки в стороны и глядя вверх, на то, как под светом кружатся в воздухе мелкие пылинки. Под светом они были яркие и белые, напоминали нам снежинки. Да. В нашем детстве летом шел снег. Под этим фонарем мы часто закапывали сокровища – старые монетки, киндеры, камешки и все прочие мелкие детские драгоценности. Этот столб занимал в наших головах так много места, что сейчас, каждый день приходя из школы, я невольно останавливаю на нем взгляд…

И сейчас от меня не укрылась надпись. Надпись, сделанная черным маркером или краской. В самом низу столба. Ее раньше не было. Я подошла ближе и села на корточки. Надпись. Корявые буквы заваливались влево, а не вправо.

«Не спеши меня ненавидеть».

Вот что было написано в самом низу. В месте, под которым мы в детстве закапывали сокровища. Я перечитывала снова и снова, как будто с каждым новым прочтением мне откроется какой-то новый смысл. Или появятся новые буквы.

Но надпись была только одна. И не было никакой подсказки. Никто не мог помочь мне расшифровать ее.

Я дотронулась до нее рукой, как будто она обладала какой-то магической силой. Потом встала и пошла в школу. Старалась не пускать в свою голову ни одну мысль.

В этот день в школе перед первым уроком я пересеклась со Стасом в коридоре. Он посмотрел на меня как-то странно. И какое-то новое чувство всколыхнулось в груди. Не злость. Не ненависть. Не страх. Что-то… Другое. То, что я чувствовала, мне не понравилось.

Я уткнулась взглядом в пол и пробежала мимо. Все уроки я была какой-то рассеянной. На истории, читая учебник снова и снова, не могла запомнить ни строчки. Хорошо, что меня не спросили. Дашка рядом весело щебетала о чем-то, но, сколько я ни вслушивалась, суть ее монолога так и не уловила.

– Ты меня не слушаешь! – Дашка стала возмущаться.

– Конечно же, слушаю, – оскорбилась я. – Ты говорила про свои новые сапоги, а еще про какую-то комедию.

Дашка запрыгала от меня на стуле к проходу.

– Сапоги не мои, а Катькины, и это была не комедия, а ужастик, – обиженно сказала она и уткнулась в учебник. Больше она ничего мне не рассказывала.

На русском я засыпала. Постоянно трясла головой, чтобы окончательно не провалиться в сон. На обществознании нам показывали какой-то документальный фильм про социальные волнения. По этому фильму мы должны были дома написать короткое эссе. Фильм совершенно не запомнился. На нем я засыпала точно так же, как на русском.

Со Стасом за этот день я больше не пересекалась. За весь день я очень старалась отвлечь себя от мыслей о нем, но не получалось.

Придя домой, я стала заниматься домашними делами. Перемыла всю посуду, везде протерла пыль. Часов в десять вечера… приступила к спортивным занятиям – прыгала, танцевала, качала пресс. Мне нужно было устать. Я хотела устать и отрубиться, чтобы в голову не лезли мрачные мысли. Мне не хотелось ни о чем думать. Мне просто хотелось провалиться в черную пустоту и забыться.

Мне приснился сон – мы стояли на берегу океана. Ледяной ветер дул в лицо, обдавая нас солеными каплями. Вечер. Ясное небо.

– Вот там, видишь? – Стас указал куда-то на небо. – Там Полярная звезда. Она никогда не вертится и всегда стоит на одном месте.