Мой маленький каприз

— А где пери? Почему ты ее не привел?

Гамид онемел. Малышка заговорила! Молчала полтора года и вдруг заговорила не с ним, не со своим любящим дядей, а с каким-то диким немытым стариком!

— Потому что она еще не спустилась с гор, моя госпожа, — как ни в чем не бывало ответил Абу Рашид.

— С зеленых гор? — уточнила девочка.

— С зеленых. — Старик кивнул. — Моя госпожа хорошо знает эту пери с зеленых гор?

— Да! Она очень красивая! Изумрудная!

У Гамида сжалось сердце — «изумрудной пери» называл свою жену его брат.

— Так и есть. Она очень красивая, — подтвердил старик.

— Да! Да! — Шахерезада запрыгала и захлопала в ладоши. — Она придет и спасет! Моя изумрудная пери! А когда она придет?

— Скоро, моя госпожа.

— Сегодня? Завтра?

— Нет. Немного позже. Я скажу, когда она придет.

— А ты сам от меня не уйдешь?

Старик с опаской покосился на эмира.

— Конечно, не уйдет! — тут же заверил Гамид и осторожно добавил: — Если ты будешь кушать и засыпать сама.

— Буду, буду! — Малышка схватила ложку и моментально справилась с кашей.

Оставив Шахерезаду на попечении старика и поручив Нурали вымыть того и принарядить, не отходить ни на шаг и докладывать по телефону обо всех его действиях, Гамид все равно очень нервничал, хотя поступали самые замечательные новости. Шахерезада съела персик и захотела еще, потому что старик сказал, что персики — самые любимые фрукты пери. Шахерезада поет, потому что старик сказал, что пери любит петь. Шахерезада вместе с кормилицей подбирает ткани для чалмы старика, пока тот совершает омовение. Шахерезада и старик в полдник пьют шербет и едят виноград, так что эмиру нет нужды бросать государственные дела и мчаться ее кормить. Шахерезада катается на лошади, которую под уздцы ведет старик. Шахерезада захотела на ужин кебабы и шашлык, а пока она рисует старика и пери — мелками на стене во внутреннем дворике.

— Поздравляю, мой господин, — добавил Нурали. — Вы нашли идеальное лекарство от ее недуга.

— А вот у меня большое подозрение, что это твоя находка. Уж не ты ли подучил старого проходимца, как себя вести?

— Я?.. Каким образом? Я понятия не имею, что это за пери!

— Ладно. Но вообще, чего ему надо? Зачем он приперся?

— Пригласить вас на свадьбу своего правнука.

— Иными словами, дать ему денег? Понятно. На ужин кебабы и шашлык, говоришь? Губа не дура у нашего чародея. Проследи, чтобы была и нормальная детская еда. А на мою долю пусть сделают осетрину под соусом бешамель или амбер. Не важно. Рыбы что-то захотелось. Ты и себе тоже блюдо закажи. И чего-нибудь праздничное для кормилицы и нянек. Надо же отметить чудесное исцеление моей племянницы.

— Изволите ужинать со всеми за одним столом?!

— Посмотрим. Все-таки мы все — некие родственники.

Он разъединил связь и подумал, что золотом готов осыпать этого старика за чудо с Шахерезадой, проблема лишь в том, сколько времени придется терпеть во дворце старого проходимца. Еще и ужинать в его компании! Впрочем, он на все готов, лишь бы его кровиночка была счастлива.

В покои племянницы он входил с самыми противоречивыми чувствами, но, завидев дядю, малышка с разбегу бросилась ему на шею, а столов оказалось сервировано два — один для них с Шахерезадой, второй — для всех остальных. Гамид благодарно улыбнулся Нурали, тот ответил понимающим взглядом.

Девчушка устроилась у него на коленях и уплетала за обе щеки, а потом заявила:

— Дядя, давай как будто ты племянник, а я твоя тетя. Ты грустный, потому что пери никак не прилетит, и не хочешь кушать. Но так нельзя, потому что если не кушать, то можно заболеть. Твоя тетя о тебе заботится и кормит фруктами. Вот так! — Она схватила виноградину. — Открывай рот!

Он радостно послушался, и она принялась кормить его своими маленькими ручками. Он хватал губами виноградины и целовал ее хрупкие родные пальчики, испытывая невероятное наслаждение и совсем не стесняясь своих повлажневших глаз.

Как обычно, работал телевизор. Гамид совершенно не обращал на него внимания, но вдруг девчушка закричала, показывая пальчиком на экран:

— Пери! Моя изумрудная пери! Абу Рашид, ну скажи, это ведь она? Она? Моя пери!

Гамид вздрогнул и увидел на экране, как какой-то молодой женщине — довольно заурядной европейской женщине, правда, в платье действительно изумрудного цвета и с красивыми каштановыми в рыжину волосами — вручают какую-то статуэтку и букет цветов. Затем какой-то толстяк стал говорить о выдающемся вкладе Эльзы ван Вельден в современную документалистику, о том, что Эльза ван Вельден — украшение канала «Культюр», звезда и гордость, что ее работы раздвигают границы и сближают народы. Женщина рассматривала букет и улыбалась. Гамид догадался, что она и есть Эльза ван Вельден.