Мой маленький каприз

Наконец мы попали в тенистую комнату, где пахло сандаловым деревом и вдоль стен, затянутых темно-красным шелком, стояли низкие диваны, заваленные подушками.

— Присаживайтесь.

Он неопределенно взмахнул рукой и подождал, пока я опушусь на диван. Потом уселся напротив. На яркой пестроте вышитых подушек в своем сказочном одеянии и с темными глазами под белоснежной куфьей он был безмерно экзотичен и эротичен! Я отвела взгляд. Иначе он поймет, что я дико хочу, чтобы он сейчас же повалил меня на эти подушки, начал целовать, разрывая на мне одежду, и потом с силой вошел бы в меня… Я почувствую его дыхание, его тело, его запах, его силу, я закричу от восторга! Это ведь будет очень хорошо…

— Вероятно, вы хотите чаю, не так ли, мисс ван Вельден? — Не дожидаясь моего ответа, он слегка хлопнул в ладоши.

Явились двое мужчин в голубых одеяниях и с тюрбанами на головах. Один держал огромный поднос, второй — кованый столик с короткими ножками. В мгновение ока они расставили на этом столике чайный сервиз из тончайшего фарфора и бессчетное количество серебряных мисочек с печеньями и пирогами, финиками, орехами, миндалем, конфетами, медовыми сладостями, налили нам чай и исчезли, словно испарились.

Все это время я чувствовала, что эмир не спускал с меня глаз, и наконец все же нашла в себе силы ответить на его взгляд и произнести, кажется, вполне беспечно:

— Какое все красивое и аппетитное! Но, вероятно, у вашего высочества много дел гораздо более важных, чем пить здесь со мною чай и впустую тратить время.

Черные как ночь глаза смотрели на меня. Мое сердце колотилось, и вспотели ладони. Эти глаза безмолвно возвещали: «Я знаю. Я знаю, женщина, ты меня очень хочешь».

— Мне совершенно не хотелось бы отнимать у вашего высочества драгоценное время, — пролепетала я, отводя взгляд.

— Вы весьма прозорливы, мисс ван Вельден. Еще одно ваше ценное качество. Конечно же вы правы, я не привык впустую тратить время. — Голос заметно повеселел. — Однако сейчас мое время не проходит впустую. Проявление гостеприимства в обычаях моей страны. Успокойтесь, дорогая мисс ван Вельден, встреча с вами имеет для меня глубокий смысл и принесет мне большую пользу.

Он взял чайник и стал наливать чай. Я увидела, как темно-янтарная с красноватым отливом струйка потекла в чашку, просвечивая через тонкий фарфор. Потом я посмотрела на чайник и на смуглую руку, которая его держала. Длинные сильные пальцы и гибкое запястье с редкими черными волосками. Наверное, они мягкие и шелковистые, беспомощно подумала я, абсолютно давая себе отчет в том, что мне невероятно хочется потрогать эти блестящие волоски. Я бы просто осторожно погладила их, а он бы накрыл мою руку своей второй рукой, и я бы тоже сверху положила свою другую руку…

— Приятного аппетита, мадемуазель ван Вельден, — неожиданно произнес он по-французски. — Угощайтесь.

Я вздрогнула, невольно встретилась с ним взглядом и тоже по-французски ответила:

— Какое облегчение! Спасибо. — И сделала глоток чаю.

Я действительно испытывала облегчение, и еще было ужасно стыдно за свои фантазии, потому что сейчас на меня смотрел просто симпатичный человек. Очень экзотично одетый, но не дикарь, утащивший меня в свое логово, чтобы взять силой. Очень привлекательный по-мужски, но не до такой степени, чтобы немедленно отдаться ему со стоном.

— Я так и думал. У вашего английского ужасно смешной французский акцент!

— Скорее нидерландский.

Я взяла какую-то сласть, положила на свою тарелочку, грустно отметив, что у меня все равно подрагивают руки.

— Тогда, может, перейдем на немецкий[1]? — уже по-немецки предложил он и тоже поместил кусок чего-то себе на тарелку. — Насколько я знаю, к нидерландскому он ближе всех.

— А сколько языков всего вы знаете? — все-таки по-французски спросила я.

— Какая разница, если я не владею нидерландским, вашим родным. — Он снова говорил по-французски.

— Я тоже не владею арабским.

Он слегка прикрыл рот рукой и прошептал:

— Вы не поверите! Я сам им едва владею. Даже пишу с ошибками. Только не говорите никому!

Я усмехнулась и кивнула, приказывая себе больше не смотреть на его руку, потому что от движения его запястья с поблескивающими нежными волосками на меня опять начали накатывать волнительные идеи.

— Хорошая шутка, ваше высочество.

Он расхохотался.

— Чистая правда, мадемуазель ван Вельден! Я ведь с тринадцати лет жил в основном в Европе и практически как частное лицо. Но когда страну возглавил мой брат, он настоял, чтобы я вернулся и тоже занялся политикой. Внешней и внутренней. И вот тут-то и выясняется, что на родном языке я говорю, как иностранец, а для внутренней политики это совсем не дело. Так что пришлось нанимать специалиста и заново учить родной язык. И это оказалось не очень просто, поверьте.

— Охотно верю. Я сама была в похожей ситуации, когда начинала работать на французском телевидении и довольно долго брала уроки правильного французского произношения. Иначе я не могла появляться в кадре.

Он опять рассмеялся.