Мой марафон

Григорий Григорьич рассказывал, что название Соломбала толкуют по-разному. Не то пошло оно с тех времён, когда Пётр I устроил здесь бал на соломе, не то он же произнёс по случаю постройки Архангельска такие слова: «солон бал», то есть, мол, солоно пришлось,— город ведь, как и Ленинград, стоит на болоте...

Всё время у ребят было занято прогулками, осмотром музеев; побывали в театре, даже на рынке. Григорий Григорьич говорил, что и это необходимо, если хочешь понять колорит города. Возвращались такие усталые, что сразу бухались в постель. Да и во время хождения было не до распрей, и Таня совсем забыла о своей неприязни к Мише, даже разговаривала с ним о чём-то, и он отвечал нормально, как человек, без всяких своих штучек.

А на четвёртый день это и случилось.

Утром Миша сказал, что не пойдёт завтракать и на встречу тоже не пойдёт — у него болит голова и, кажется, живот. Пусть уходят без него, он весь день лежать будет. Григорий Григорьич вытащил из-под кровати свой чемодан, достал оттуда конфетную коробку «Зефир», а из «Зефира» высыпал гору пакетиков с лекарствами. Они лежали на тумбочке, как разноцветное домино, и Григорий Григорьич подымал каждый пакетик, взвешивал на ладони и подносил к глазам, словно решал, с какой кости ходить.

Наконец он решился, выбрал две «кости» — аспирин и салол с белладонной — и положил перед Мишей.

— Два раза по таблетке, и к нашему приходу будешь как штык,— сказал он.

— Пуля дура, штык молодец,— произнёс кто-то ни к селу ни к городу.

— Принести тебе сухарей? — спросила Таня.

Ей вдруг стало очень жалко Мишу. Будет тут один, как в больничной палате.

— Не надо мне,— сказал он и отвернулся.

— Спасибо хоть скажи.— Это Лена добавила ехидным голосом. Но Миша даже не взглянул на неё.

— Ну и пожалуйста,—сказала Таня.—Была бы честь предложена.

И все ушли. В этот день их пригласили в городскую библиотеку имени Гайдара на встречу с писателями, а потом Григорий Григорьич хотел показать им гавань.

Они уже вышли на Поморскую, и тут учитель спросил у Звягина, не забыл ли тот значки для подарков: у них в школе ребята сами делали значки с портретом Гайдара. Конечно, Звягин забыл...

— Кру-гом! — скомандовал Григорий Григорьич.— И шагом марш за значками. А мы тут в скверике подождём.

И Звягин помчался. Он протопал, как добрый конь, по деревянному тротуарчику возле школы, взлетел по лестнице, как молодой джейран, и ворвался в спальню мальчиков, как сквозняк.

Конечно, там никого не было. Даже Миши... Хотя нет. Вот он, Миша. Вылезает почему-то из-под чужой кровати — весь красный и вроде чем-то смущённый.

— Ты чего? — спросил Звягин.— Эй, Ворона!

— Ничего,— сказал Миша.— Монету бросал, закатилась, не могу найти.

— А-а,— сказал Звягин.— Я значки забыл. Он взял значки и побежал обратно.

Встреча в библиотеке затянулась, и когда ребята вышли, наконец, оттуда и пошли по проспекту Виноградова, все хотели одного — поесть.

— Гулять так гулять,— сказал Григорий Григорьич.— Пошли-ка в молодёжное кафе «Золотица», сдвинем столики и основательно посидим за бутылкой лимонада. Ведь школьного кафе пока ещё нет.

И как раз в это время окончился сеанс, и народ повалил из кинотеатра «Победа» — он напротив кафе, а рядом — памятник Павлину Виноградову, герою гражданской войны.

— Смотрите, больной! — закричала Лена.

Она первая увидела, как из дверей появился Миша, щурясь на свет после тёмного зрительного зала.

— Понравилась картина? — спросил Звягин.

— Там про лечение живота показывали? — крикнул кто-то.

— У тебя действительно всё прошло? — спросил Мишу Григорий Григорьич.— И голова, и, прости меня, живот?.. Тогда идём с нами пировать.

И Миша, самостоятельный, заносчивый Миша, как-то смутился — это все видели — и с виноватой улыбкой сказал:

— Спасибо, да... почти.

Все пошли в кафе и хорошенько закусили. А потом снова бродили по городу, потому что послезавтра уже уезжать, а они ещё столько не видели.

И Миша, самоуверенный, заносчивый Миша, плёлся вместе со всеми, и вид у него был по-прежнему немного смущённый и совсем не такой самоуверенный, как обычно.

С прогулки ребята вернулись поздно, отдохнули немного, а потом собрались в комнате мальчиков, и Григорий Григорьич стал проводить викторину: «Кто лучше знает Архангельск». Победителям были обещаны призы.

— Пока что они мирно лежат у меня в чемодане,— сказал Григорий Григорьич,— но вскоре кто-нибудь получит альбом, кто-то карандаш «Великан», а кто-то даже авторучку!

И ребята стали отвечать: кто такой Павлин Виноградов и когда воздвигнут обелиск Севера, откуда произошло название «Соломбала» и когда был заложен Архангельск, какие флаги можно увидеть в Архангельском порту и какая народность живёт в городе Нарьян-Маре, Архангельской области...

Больше всех очков набрала Лена, а Миша был на третьем месте.

— Бронзовая медаль,— сказал Звягин.

— Сейчас начнём раздачу призов! — объявил Григорий Григорьич. Он вынул из кармана ключ, а кто-то из ребят выдвинул из-под кровати его чемодан.