Мой мастер (сборник)

Нисневич поднимается с пола. Отряхивает руки.

Нисневич.Ничего, ничего… ты у меня и чайником полетишь…

Уходит. Потом возвращается. Забирает коньяк и рюмки. Игнатий остается один. Сидит, под властью пережитого разговора.

Открывается дверь, входит Лариска, красивая, взволнованная, в мехах.

Лариска.Здравствуйте…

Игнатий.Добрый день.

Лариска( решившись). Игнатий Петрович…

Игнатий( перебивая). А где Алешина?

Лариска.Она опаздывает…

Игнатий.Садитесь!

Лариска смотрит на него.

Игнатий.Садитесь, садитесь…

Лариска сбросила мех, села за инструмент.

Открыла ноты.

Игнатий.Играйте!

Лариска заиграла, но тут же сбилась. Сняла руки. Перестала играть. Обернула к учителю взволнованное лицо.

Игнатий.Что же вы остановились? Играйте дальше.

Лариска повиновалась, стала играть дальше через пень-колоду. Кое-как доиграла до конца. Игнатий посмотрел на часы. Встал, пошел из класса.

Лариска.Игнатий Петрович!

Игнатий( остановился). Что?

Лариска.Ничего…

Помолчали.

Игнатий.Вот что, Маркова… Вы совершенно не готовитесь к занятиям. Мы только напрасно время теряем. Я поговорю в учебной части. Пусть вас переведут к Самусенко. До свидания.

Игнатий ушел. Лариска осталась стоять.

Появилась Кира.

Кира.Ну что?

Лариска.Ничего.

Кира.Ты ничего не сказала?

Лариска.Он запретил.

Кира.Как?

Лариска.Глазами. Он так посмотрел, что я ничего не могла сказать.

Кира.Ну и что?

Лариска.Выгнал.

Кира.Как?

Лариска.Сказал, что переведет к Самусенко.

Молчат.

Кира.Если бы ты ему не нравилась, он не перевел бы тебя к Самусенко.

Лариска.Оставь меня. Я хочу побыть одна.

Кира( обеспокоенно). Что ты собираешься делать?

Лариска.Ничего. Перейду к Самусенко.

Лариска ушла.

Кира.Но почему? Почему? Почему?

Вечер в училище. Играет оркестр, составленный из педагогов и учеников. Игнатий сидит на ударных, лихо стучит в барабан и тарелки. У него совсем другое выражение лица — азартное, счастливое. Он похож на мальчика, которого взяли в цирк. Все пляшут, как хотят. Лариска объята ритмом, танцует просто потрясающе. Кира стоит у стены. Лариска замечает ее. Подходит к ней.

Лариска.Ты сегодня потрясающе играла. Но платье… Вот если бы я вышла, то я бы вышла.

Кира.В том-то и дело. Кто-то может выйти, а кто-то может играть.

Лариска.А ты почему не танцуешь?

Кира.Не приглашают.

Лариска.Они, наверное, думают: раз ты хорошо играешь, значит, тебе и так хорошо.

Кира.Наверное…

Помолчали.

Кира.Ты целый месяц меня избегала. Почему?

Лариска.Не догадываешься?

Кира.Нет.

Лариска.Странно. Ты занимаешься у Игнатия?

Кира.Конечно.

Лариска.Сколько времени?

Кира.Сорок пять минут.

Лариска.Двадцать две минуты твои и двадцать две минуты мои.

Кира.Но…

Лариска.Он не просил меня любить его. Я знаю. Моя любовь не пригодилась и плавает над крышами как неприкаянная. А ты — моя подруга, вместилище моих тайн, живешь как ни в чем не бывало и занимаешь мои самые главные двадцать две минуты в жизни.

Кира( растерянно). А что я должна была сделать?

Лариска.Перейти к Самусенко.

Кира.Но Самусенко — халтурщик, а Игнатий — педагог.

Лариска.Я не в состоянии тебе объяснить то, что ты не в состоянии понять.

Кира.У тебя свои задачи. А у меня свои. Я хочу быть пианисткой, и все остальное для меня во-вторых.

Лариска.У тебя какая-то этическая глухота.

Кира.Ты хризантема, а я — репей.

Лариска.Ты права. Но ты — не права.

Мимо прошел Игнатий. Лариска напряглась.

Забормотала.

Лариска.Не думать, не думать, не думать, не думать…

Кира.Ты сошла с ума?

Лариска.Нет. Это моя гимнастика. Я каждое утро просыпаюсь и повторяю, как молитву: «Мужество, мужество, мужество, мужество…» Раз пятьсот. И перед сном тоже: «Надежда, надежда, надежда, надежда…»