Мой Милош

Ну да! надо умирать.
Смерть огромна и непонятна.
Тщетно в день Поминовения мы хотим услышать голоса
из темных подземных краев, Шеола, Аида.
Мы играющие кролики, не сознающие, что пойдут под нож.
Когда останавливается сердце, наступает ничто,
говорят мои современники, пожимая плечами.

Христиане утратили веру в грозного Судию,

осуждающего грешников на котлы с кипящей смолой.

Я получил пользу от чтения Сведенборга,

У которого ни один приговор не произносится свыше,

А души умерших тянет как магнит к подобным им душам

Их карма, как у буддистов.

Я чувствую в себе столько непроявленного зла,

что не исключаю попадания в ад.

Он наверное будет адом художников,

То есть людей, которые совершенство произведения

Ставили выше, чем свои обязанности супругов, отцов,

братьев и сограждан.

20. Граница

Снился мне сон о трудной для перехода границе,
а границ я перешел немало, несмотря на стражников
государств и империй.

Этот сон был без смысла, ибо он был о том,

что всё хорошо, пока нам не придется
перейти границу.

По эту сторону зеленый пушистый ковер,

это кроны тропического леса,
парим над ними мы, птицы.

По ту сторону ничего такого, что мы могли бы

увидеть, тронуть, услышать, отпробовать.

Мы отправляемся туда мешкая, словно эмигранты,

не чающие счастья в далеких краях изгнания.

21. Чтобы наконец

Чтобы наконец представить себя как наследника мистических лож,
а также как человека иного, нежели в легенде.

Будто бы тот, кто родился в рубашке и кому всё удается,

собирал я почести в долгой трудовой жизни.

На самом деле всё происходило совершенно не так,

но из гордости и стыда я воздерживался от признаний.

В школьные годы на грубом футбольном поле я счел

себя неспособным к борьбе и рано начал устраивать
эрзац призвания.

Потом я пережил настоящие, не в грёзах, трагедии,

тем трудней переносимые, что не чувствовал себя невиновным.

Я научился переносить несчастье, как переносят увечье,

но читатели это редко могли из моих сочинений угадать.

Только темная тональность и склонность к особому,

почти манихейскому варианту христианства
могли навести на нужный след.

Надо прибавить запутанность этого индивида в историю

двадцатого века, нелепость его поступков
и серию чудесных спасений.

Как будто эрзац призвания был утвержден

и Господь Бог требовал, чтобы я доделал дело.

Я трудился и искал величия, недостижимость его

объясняя пустыми временами.

Находя его у других, иногда у себя,

я был благодарен за дар участия
в необычайном Божием замысле о смертных.

22. Постарайтесь понять