Мой милый фото… граф!

— Спасибо за предложение, но поверь, рассказывать особенно не о чем. Ты и сама все видишь. — Он показал рукой на дом и лужайку. — Нет, здесь вовсе не плохо, я здесь никогда не голодал и не замерзал. Просто мне здесь не было хорошо, и все. Здесь всегда было холодно, я уже говорил тебе об этом.

Взгляд у нее потеплел.

— Но что бы там ни было, — сказала она, — это не сделало тебя холодным. — Она улыбнулась. — Это я уж точно могу тебе сказать.

Брайс вспомнил слова Джона, о том, что «Индепендент» назвала его бессердечным старым холостяком. Только Эмма видела в нем живого человека.

Она была нужна ему и надо было найти способ удержать ее. Ему в голову пришла идея, что он может на ней жениться, но идея была сумасшедшей, и он выбросил ее из головы. Даже если женитьба оказалась бы спасительной для него — а у него всегда была слабая надежда, что женитьба кого-то может спасти, — то для нее это будет почти убийством.

К чаю подали пирожные с кремом, канапе, свежие фрукты и горячие булочки с маслом и джемом. Стол был сервирован по первому классу, такое Эмме доводилось видеть только в кино. Вокруг стояли слуги в ливреях, державшие серебряные подносы с такой важностью, словно у них в руках были настоящие сокровища.

Солнце заходило за горизонт, старые деревья отбрасывали огромные тени, которые перемежались с яркими бликами солнечных лучей на каменной стене дома.

— Обычно мы не содержим в Шелдейл-хаусе полный штат прислуги, так что пока ты можешь наслаждаться, — сказал Брайс. — Они здесь, чтобы исполнить любое твое желание.

— Знаешь, я чувствую себя неловко, когда за мной кто-то ухаживает, — Эмма подвинула чашку служанке, которая наливала ей чай.

— Достаточно, — отпустил Брайс служанку.

Закрыв рукой рот, Эмма чуть не рассмеялась.

— А у тебя хорошо выходит. Я бы никогда и не подумала, что у тебя может быть такой важный вид. Вряд ли у меня это когда-нибудь получится.

— Да ты просто наслаждайся, — сказал Брайс, махнув рукой в сторону служанки, которая удалялась в сторону дома. — Я ведь им за это плачу.

— А за что конкретно ты им платишь?

Он с отсутствующим видом взял булочку.

— Что? — спросил он.

— Огромное количество слуг на одного или двух хозяев, зачем они здесь? Что им тут делать?

Улыбка слегка коснулась уголков его губ.

— Одевать меня, купать, стричь мне ногти и тому подобное.

Она уже решила, что он говорит всерьез, но улыбка выдала его.

— После долгого трудного утра, когда ты не можешь справиться с простыней, в которой запутался?

Лицо у него стало серьезным, и только глаза смеялись.

— Неужели с тобой такое тоже бывает? — Он откусил кусочек булки и запил горячим чаем.

Эмма рассмеялась.

— Другая сторона жизни. Не так уж это легко, как все думают.

— Вот именно. Знаешь, бывают дни, когда я думаю, что если не сброшу с себя эту вековую тяжесть исторических и социальных цепей, то сойду с ума. Мне иногда хочется быть простым рабочим.

Эмма старалась сохранять серьезное выражение лица.

— Твой мир чужой для меня. — У девушки бывали дни, когда она не обедала, чтобы сэкономить на дорогую кофточку, и ей казалось, что она может сойти с ума от этого.

У него не было этих забот.

Когда сегодня она впервые вошла в Шелдейл-хаус вместе с самим графом Паллизером, а не с Джоном Торнхиллом, то была подавлена роскошью. Ее первым порывом было повернуться и убежать. Все эти полированные вещи ручной работы из дерева, позолоченные узоры на потолке, обои, арочные потолки, высокие зеркала и такое количество английского ситца, которого она никогда не видела в одном месте.

— Не могу поверить, что ты вырос здесь, — сказала она, пытаясь привыкнуть к мысли о том, что он рос и воспитывался совсем не так, как она думала прежде. — Я имею в виду, что ты же всю жизнь так жил.

— Именно, — сказал Брайс серьезно. — Прислуг стала частью моей жизни. Они пришли сюда из поместья моей матери в Шеффилде. Ее дом в Лансворте открыт для гостей почти каждую неделю с апреля до октября.

Это удивило ее.

— Правда? Как музей, за посещение которого надо платить?

Он пожал плечами.

— Многие старинные семьи так делают. Это способ сохранить благосостояние и положительное отношение к знати.

Эмма была удивлена.

— Никогда бы не подумала, что в этом есть необходимость.

— Это некоторая иллюзия. Большинство людей не понимают этого, но каждый раз, когда они пересекают чье-либо поместье, они обязаны платить в семь процентов налога. А эти дома не могут поддерживать себя сами, они старые. Очень многие вещи портятся, нужен ремонт, который зачастую стоит очень дорого. И тем не менее дом должен представлять собой классический английский особняк. Гости и туристы должны чувствовать, что они смотрят на жизнь настоящих аристократов, хотя истина заключается в том, что образ жизни аристократов уже давно изменился. Но необходимо поддерживать эту иллюзию.

Эмма задумалась.

— Это может показаться просто смешным.

Он внимательно посмотрел на нее, потом сказал:

— Возможно, тебе здесь понравится. Здесь есть на что взглянуть.

Эмма посмотрела вокруг.

— Но почему Шелдейл-хаус закрыт для гостей и туристов?

Он пожал плечами.