Мой милый грешник

Синклер посмотрел на нее. Его голос смягчился. Волосы Джиллиан блестели на солнце — шелковистые пряди, имевшие даже в спокойной обстановке такой вид, словно их только что трепал ветер. Ее серые глаза были такими ясными, что все окружающее отражалось в них, словно в озерной глади. Она была чудо как хороша. Было в ней что-то такое, отчего Синклеру хотелось заботиться о ней, защищать ее… И, что было еще более странно — ему отчего-то хотелось заставить ее понять, почему он делает то, что делает.

Это было ему совершенно несвойственно. И вообще, он слишком многого от нее хочет! Нет, прав был Лайон. Их пути скоро разойдутся, так что незачем тревожиться о том, что она о нем думает…

— Джиллиан! Можно вас кое-что спросить? — обратился к ней Синклер. — Если вы ничего не знали о взрыве самолета, как Уайс объяснил вам и вашей матери, почему он решил перебраться на Ближний Восток?

Глаза у Джиллиан расширились.

— Вы хотите сказать, что мы переехали на Ближний Восток именно из-за этого взрыва?

— Да, разумеется! Правда, мы с моими кузенами были тогда еще слишком молоды и не представляли собой реальной угрозы. Но Стефан Уайс, несомненно, знал, что рано или поздно мы начнем разыскивать убийцу и правда так или иначе выплывет наружу. А та страна, где он поселился, не подписывала международного соглашения о выдаче преступников.

— Не знаю, что он сказал моей матери, но мне он говорил, что там ему будет удобнее ухаживать за ней.

— Ухаживать?

— Ну да. Он говорил, что там хорошие доктора, лекарства, подходящий для нее климат и все такое…

— И вы ему поверили?

— Мне было одиннадцать лет. У меня не было выбора.

— Не было выбора? Как интересно… А ведь вы, кажется, утверждали, что у вас никогда и в мыслях не было спорить с отчимом…

— Мало ли что вам кажется! — отрезала Джиллиан. В ее голосе звучало раздражение. — В конце концов, какая вам разница?

— Не знаю, не знаю…

— Никакой!

— Ну ладно, не будем об этом, — примирительным тоном сказал Синклер.

Ему меньше всего хотелось спорить с ней износить дополнительное напряжение в их и без того непростые отношения.

— Так ваша матушка уже тогда была нездорова?

— Да.

— И Уайс в самом деле хорошо ухаживал за ней?

— Да. Он прекрасно о ней заботился!

— Я так понимаю, что это одна из причин, почему вам так трудно поверить, что он совершил то ужасное преступление, о котором я вам рассказывал, — предположил Дамарон.

Джиллиан не знала, как ему ответить. Да, она знала, что Стефан способен на многое. Но чтобы он — или кто-нибудь другой — убил почти целую семью… Это было невообразимо!

С другой стороны, судя по тому, какие меры предпринимали Синклер и его родичи для поимки Стефана, у них, должно быть, были неопровержимые доказательства против него…

Появившаяся на террасе Жаклин избавила Джиллиан от необходимости отвечать на вопрос. Рядом с ней шел Клэй, кативший тележку, нагруженную тарелками.

Синклер критическим взглядом осмотрел вафли, бекон, рулеты и свежие фрукты.

— Ты не забыла, что у Джиллиан аллергия на яйца? — спросил он у Жаклин.

— Нет, не забыла.

— А в вафлях нет яиц?

— Нет, — спокойно ответила Жаклин.

Значит, он не догадался, что про аллергию она все выдумала. Джиллиан удивило, что он так заботится о ней.

— Спасибо, Жаклин. Спасибо, Клэй.

Клэй ответил ей улыбкой, и Джиллиан тоже улыбнулась в ответ, не обращая внимания на недовольный взгляд Дамарона. Она на самом деле проголодалась, поэтому тут же взяла вилку и принялась есть.

Синклер дождался, пока Жаклин с Клэем уйдут, и вновь заговорил.

— Жаклин не спрашивала вас о том, что вам может понадобиться?

— Спрашивала. Я догадываюсь, что это была ваша идея?

— Моя.

— Простите, что я не могу по достоинству оценить вашу заботу! Насколько я понимаю, дело в том, что вы не хотите, чтобы я вас тревожила. К тому же Стефан, очевидно, не поедет выручать меня, если я умру, наевшись яиц. Так ведь?

— О Господи! Джиллиан! А вам не приходило в голову, что мне совсем не обязательно так заботиться о ваших удобствах? Я мог бы просто запереть вас в комнате и присылать вам еду три раза в день!

Нет, это ей в голову не приходило. Она была слишком занята мыслью о том, что ее держат в заложниках и тем, как бы сбежать отсюда.

— И вы ждете, что я буду благодарна вам за вашу гуманность?

— Нет, — ответил Синклер. — Я полагаю, это было бы слишком много.

Джиллиан только сейчас заметила, какая усталость и разочарование звучит в его голосе. И, к своему изумлению, ощутила себя виноватой.

«Чисто сработано, — кисло подумала она. — Как это он ухитрился?»

Она ждала, что Синклер скажет что-нибудь еще, но он молчал. Джиллиан снова удивилась сама себе: ей хотелось, чтобы он снова заговорил с ней.

— Ладно, Синклер. Расскажите мне о вашем острове.

— А что вы хотите знать?

— Я хочу знать, как мне отсюда выбраться, — глядя на него в упор, серьезно сказала она.

Синклер усмехнулся.