Мой милый плут

Ужин, по понятиям Чарли, можно было бы назвать просто роскошным, если бы не Лестер. Он сидел с таким пришибленным видом, так торопливо ел, не поднимая головы от тарелки, что сердце Чарли разрывалось от жалости. Бедняга Лестер был ужасно похож сейчас на голодного койота. Казалось, еще немного, и он завоет, задрав к потолку свою лохматую голову. И это несмотря на то, что за столом в основном щебетала не Айви, а Одри, что же касается тетушки, то та сидела с непроницаемым лицом и, надо полагать, почти ничего не улавливала из разговора, потому что по-прежнему не желала воспользоваться своим слуховым рожком.

Итак, за ужином солировала Одри. Она то прикасалась к руке Чарли, называя его прекрасным музыкантом и истинным джентльменом – воспитанным и галантным, то – изредка – пыталась что-нибудь прокричать для тетушки Айви. Не забывала Одри и про Лестера, которого называла лучшим баритонистом и добрейшим человеком.

Чарли вскоре перестал вслушиваться в речи Одри, позволив им журчать самостоятельно, не задевая его сознания, но даже и при этом среди тысяч произнесенных Один слов ему удалось пару раз выхватить словечко “рыцари”, явно обращенное к ним с Лестером.

Когда же ужин подошел к концу, Чарли, решив избавить беднягу Лестера от дамского общества, потащил его за руку из комнаты, но тот словно приклеился к своему стулу.

“Уж не спятил ли он?» – с тревогой подумал Чарли и прошептал, наклонившись поближе к Лестеру:

– Пойдем, старина.

Какое-то время Лестер сидел неподвижно, и Чарли задался вопросом – услышал ли его старый друг. Затем он едва не свалился со стула, потому что старый друг отрицательно покачал головой и продолжал сидеть, напряженно глядя перед собой. Теперь он больше не напоминал Чарли койота. Скорее уж – спаниеля, учуявшего утку в камышах.

Скверное дело.

Чарли подсел поближе к Лестеру, положил руку ему на плечо и еще раз повторил:

– Пойдем, Лестер. Все будет хорошо, вот увидишь.

Лестер снова отрицательно качнул головой. Он не отрываясь смотрел на женщин, начавших убирать со стола. Затем губы его дрогнули, и с них слетело одно загадочное и оттого пугающее слово:

– Айви.

Чарли недоуменно нахмурился, и вдруг в его голове зародилась мысль – но такая дикая, что он поспешил прогнать ее прочь. Он гнал эту мысль, но она продолжала гудеть и звенеть у него в мозгу, словно идущий на всех парах паровоз.

Наконец Чарли удалось немного успокоиться, и он нашел в себе силы проверить свою догадку:

– Лестер, скажи… Ты в самом деле хочешь остаться с Айви?

Лестер моментально покраснел, потупил взгляд и смущенно, но решительно кивнул.

Чарли уронил свою руку с плеча Лестера и всем телом подался назад – так, словно наткнулся на раскаленную сковородку.

– Боже всемогущий, – прошептал он.

Затем Чарли осуждающе покосился на женщин. Черт побери, ну и штучки эти леди Хьюлетт!

Нет, этого Чарли вынести просто не мог. Он схватил свой корнет и бросился прочь из дома.

Ноги сами привели его в сад, под яблони.

Боже мой! Лестер. И Айви. Это ужасно. Чарли уселся под яблоней, положил подбородок на колени и обхватил голову руками. Корнет выскользнул из его пальцев.

Чарли уставился в вечереющее небо, и ему хотелось завыть.

Лестер и Айви – муж и жена. О господи! Сквозь ветви деревьев он видел небо, окрашенное красными, оранжевыми и желтыми отблесками садящегося солнца. Картина, что и говорить, была величественной и не могла не взволновать сердце любого человека, особенно если этот человек – артист, художник по призванию. Особенный аромат – аромат весны, просыпающейся природы – будоражил все чувства. Скоро, очень скоро эта пустыня превратится, пусть и на короткое время, в цветущий край.

Вскоре Чарли забыл и про Лестера, и про Айви и отдался пленительному, томящему чувству, которое охватывает почти каждого человека при встрече с новой весной. Пусть эта весна не была похожа на весны, которые он встречал в своей родной Джорджии, – там-то они совсем другие: влажные, утопающие в буйной зелени садов и лесов, полные цветов и свежей травы. Здесь, на Диком Западе, они другие – более скромные, что ли, но от этого весна, окружавшая Чарли, вовсе не была хуже. Он и не знал, что в этих краях тоже можно встретить немало чудес, не знал, что здесь тоже есть и деревья, и трава. И фермы.

И такие девушки, как Одри Хьюлетт.

Чарли тряхнул головой.

“А ведь Хьюлетты поселились в прекрасном месте”, – подумал он.

И впрямь, разве не прелесть эта ферма, затерявшаяся среди бескрайней, начинающей зеленеть прерии? Конечно, многое здесь требует ремонта, но ведь он неплохой плотник и мог бы…

А что, разве Чарли не любил работать руками? Любил, и не меньше, чем играть на своем корнете.

“Здесь мало воды, – по-хозяйски принялся прикидывать он. – Но совсем рядом протекает Кэлоун-Крик. Если приложить руки, то можно сделать небольшой канал, и тогда эта ферма превратится в настоящий оазис”.