Мой милый повеса

Вот дьявол! Она сравнила его со своей мамашей. Возможно, он и правда вел себя как осел, но им овладела ревность, поэтому, помахав рукой в воздухе, Харт заявил:

– Ты слышала? Так что пока.

– Ладно, но если завтра я узнаю, что ты выкинул какой-нибудь фортель… – Сара вздернула подбородок, угрожающе помахала пальцем у него перед носом, а потом быстро обняла Мэг.

Подъехала карета, и Харт открыл для жены дверцу, помог ей подняться, потом и сам занял место на обтянутом бордовым бархатом сиденье наискосок от нее.

За всю дорогу он не произнес ни слова, только смотрел на нее, а она холодно наблюдала за ним, обхватив себя руками, наконец не выдержала:

– Ну что, доволен собой? Ведешь себя как бандит.

– Я бы не вел себя так, если бы ты не устроила вокруг себя весь этот цирк с жеребцами.

От изумления у нее отпала челюсть.

– И ты осмеливаешься упрекать меня? Забыл, как увивался вокруг своей любовницы?

– Бывшей, – проворчал Харт, – причем давно.

– Несущественная подробность! – отрезала Мэг.

Остаток пути до дома они проехали в напряженном молчании. Харт смотрел в темноту за одним окном, она сидела, уставившись в другое. Когда карета остановилась перед их домом, лакеи распахнули дверцу, чтобы помочь ей спуститься на мостовую, Мэг, едва коснувшись ногами земли, подобрала юбки и быстро поднялась по ступенькам к парадным дверям, а войдя в дом, сразу отправилась наверх, в свою спальню. Ей было наплевать, идет за ней муж или нет, но потом услышала за спиной:

– Я зайду в кабинет выпить, а потом тоже поднимусь.

– Ну разумеется, как же иначе! – бросила Мэг через плечо, ни на секунду не задержавшись.

Громко топая по паркету, Харт ввалился в кабинет и с грохотом захлопнул за собой дверь. «Ну разумеется»? Что, черт возьми, она хотела этим сказать? Что он слишком много пьет? Так это не ее собачье дело. В два шага преодолев расстояние до буфета, Харт схватился за бутылку с бренди, почти пустую бутылку. Господи, неужели он действительно пьет слишком много? Рывком открыв дверцу, он достал бокал, вылил в него остатки содержимого, поднес ко рту и… остановился. Если он выпьет сейчас, станет ли ему лучше? Харт не знал. Он частенько напивался как извозчик на протяжении нескольких лет, и это его ничуть не беспокоило, а тут всего за пару недель без Мэг вдруг почувствовал, как в нем что-то изменилось… Ему захотелось, чтобы она вернулась, он должен видеть ее, пусть даже он станет злиться на нее, а она – на него. Без нее жизнь казалось какой-то неполной, ущербной, это было настоящим безумием: ведь жил же он без нее и уж совершенно точно не думал о ней все время, как сейчас. Что с ним происходит, черт возьми?

Увидев ее сегодня в окружении мужчин, включая сэра Уинфорда, он был вне себя. В нем вскипела кровь. Мэг принадлежала ему, и только ему! Все те, кто ее окружал, не имели на нее никаких прав. Нет, ему все-таки нужно выпить! Когда – о дьявол! – он превратился в ревнивца? Именно такие чувства испытывал его отец? Нет, не может быть! Мэг ему не изменяла, но он все равно ревнует.

Харт поставил бокал на стол. Он хотел выпить, чтобы прочистить мозги и собраться с мыслями, но тогда ему станет тошно от самого себя. И тут до него дошло: он такой же, как его отец, – пьющий, с сердцем, закрытым на замок. Всегда ему казалось, что он прямая противоположность своему старику, а выяснилось, что такой же. Нет, он обойдется без проклятой выпивки, чтобы поговорить с женой. Харт быстро вышел из кабинета и стал подниматься по лестнице. Он поговорит с ней сейчас же, трезвым!

От резкого толчка дверь в его спальню распахнулась настежь, ударившись о стену. На ходу развязывая галстук, Харт широким шагом пересек комнату и подошел к двери, разделявшей их с женой спальни, и ударом открыл ее.

– Уже выпил? Так быстро? Впрочем, долго ли, с таким-то опытом…

Мэг сидела за туалетным столиком, вытаскивая из ушей изумрудные серьги, уже переодевшись в голубой пеньюар. Вероятно, горничная помогла убрать бальное платье, а потом исчезла.

– Я уже сказал: нам нужно поговорить!

Харт понимал, что ведет себя по-дурацки, но ничего не мог с собой поделать.

Мэг подняла на него глаза в зеркале. На нее не произвел впечатления ни повышенный тон, ни его гнев. Похоже, она опять мысленно сравнивает его со своей матерью.

– Ну так говори.

Харт начал расстегивать пуговицы на рубашке.

– Почему ты уехала из Лондона?

В зеркале сверкнули ее зеленые глаза.

– А разве не очевидно?

Харт скрипнул зубами. Похоже, она не собирается облегчать ему этот разговор.

– Потому что увидела меня с Марией?

Мэг резко развернулась на пуфе.

– Помимо всего остального.

Он вытащил расстегнутую рубашку из бриджей, и теперь стала видна его обнаженная грудь.

– Я не прикоснулся к ней.

Мэг приподняла бровь и, прежде чем развернуться к зеркалу, резко заявила:

– Ты думаешь, мне от этого легче? Хочешь получить за это награду?

Харт врезал кулаком по стене, так что висевшая там картина угрожающе закачалась.

– К черту, Мэг! Я не дотронулся ни до одной женщины с тех пор, как…

Она дернулась, словно от пощечины.

– Пожалуйста, избавь меня от подробностей!