Мой милый враг

— Мой отец входил в совет директоров, который осуществлял надзор над лечебницей. Там он встретил ее и тут же понял, что она не была безумна — или, быть может, безумна, но только от горя, после чего добился через суд, чтобы ее выпустили. Но к тому времени, когда она вышла на свободу, мистер Бентон уже перебрался вместе с детьми в Австралию.

Подобное варварство просто не укладывалось у него в голове.

— Они не могли заточить ее в лечебницу для душевнобольных только потому, что она хотела видеть своих детей.

В ответной улыбке Лили было гораздо больше горькой мудрости, чем позволяли ее годы.

— Законы с тех пор изменились, — возразил Эйвери. — Сегодня женщина имеет право требовать развода. Она может подписывать контракты, распоряжаться собственностью…

— Но не своими детьми, — перебила его Лили. Заметив на его лице недоумение, она добавила:

— Дети от законного брака являются собственностью — собственностью, принадлежащей мужчине. Если мужчина сочтет, что его жена недостойна воспитывать детей, он вправе забрать их у нее, и закон окажется на его стороне.

Да, подумал пораженный Эйвери, как он мог забыть те долгие месяцы в школе и еще более долгие недели каникул, когда он и другие сироты из аристократических семей слонялись без дела по опустевшим дворам Харроу? Он был собственностью — что верно, то верно. Никому не нужным хламом.

Взгляд Лили был прикован к ее рукам, которые теперь она крепко стиснула, словно религиозный фанатик во время молитвы, так что даже побелели костяшки пальцев.

— Но ведь могла же она хоть что-то предпринять! — настаивал он.

— Нет. Женщина не имеет права требовать возмещения ущерба. У нее не было никаких средств, кроме… — Она замолчала, густо покраснев.

Тогда он понял — понял так же отчетливо, как если бы Лили сама ему все объяснила. Ему нетрудно было распознать в ее смущении горечь, доставшуюся ей по наследству от матери — женщины, у которой насильно отняли детей, а саму ее поместили по ложному обвинению в лечебницу для душевнобольных. Ему достаточно было одного взгляда на Лили, чтобы догадаться о том, какого рода месть избрала ее мать, как будто он услышал об этом от самой Лили. Она сделала все от нее зависящее, чтобы мистер Бентон никогда больше не смог вступить в законный союз ни с одной женщиной.

За окном неумолчно шумел дождь, а здесь, в доме, пламя свечей усыпало звездами погруженную в ночной мрак комнату.

— Они так и не были официально разведены?

Лили покачала головой. Неужели эта девушка до сих пор не осознала, как несправедливо с ней обошлись? Подобный эгоизм выглядел в его глазах просто чудовищным.

— Почему? — спросил он. — Ваша мать легко могла избавиться от мужа на том основании, что он ее бросил. Почему она не вышла замуж за вашего отца?

Он не имел права задавать ей подобные вопросы, а тем более требовать от нее ответа.

— Неужели вам не понятно? — Лили подняла на него глаза. Золотистое пламя отражалось в ее зрачках, и они светились в темноте, как глаза кошки. — Незамужняя мать — единственный опекун своего ребенка. Моя мать и без того уже потеряла двоих детей. Она не хотела лишиться еще одного.

— А как же ваш отец? Разве он не должен был…

— Мой отец был человеком разумным. Он согласился с ее решением. — Слова Лили, такие спокойные и холодные, прервали его страстные обличения в адрес ее отца, смирившегося с таким нетерпимым положением вещей. — Он все понял.

Понял? Понять в данном случае не значило смириться. Несправедливость подобного решения глубоко поразила Эйвери и причинила ему боль. Он сам никогда бы не согласился на такой вариант в отличие от отца Лили, и она прекрасно об этом знала.

Он принялся расхаживать по комнате. Пламя свечей, тихо догоравших в канделябрах, металось от легкого дуновения ветерка.

— Она пыталась найти своих детей? — спросил он.

Внезапно боевой дух покинул Лили. Ее опущенная голова, безвольно лежавшие на столе руки говорили о ее крайней усталости. Ему так хотелось разгладить морщины на ее лбу, однако он не мог этого себе позволить. Слишком глубокая рана осталась в ее душе, к тому же их разделяло нечто неизмеримо большее, чем поверхность стола из красного дерева.

— Она сделала все, что было в ее силах, — ответила Лили. — Мой отец отправил на поиски детей частных детективов. Однако он никогда не обладал достаточным состоянием, к тому же был младшим сыном в семье, так что его старания не увенчались успехом.

— Должно быть, он очень любил вашу мать.

— Да.

Эйвери смотрел на ее склоненную голову, глубокие тени на лице и шее, блестящие шелковистые волосы, и ему вдруг страстно захотелось взять ее под свою защиту. Эта потребность овладела всем его существом и вызвала в нем бессильную ярость от сознания того, что ни один мужчина, кроме него, не додумался до того же самого раньше, и даже ее родной отец оказался неспособным исполнить свой прямой Долг. Он ничуть не сомневался, что отец Лили горячо любил ее мать и что мать никогда не переставала горевать о своих Детях. Но какое место отводилось Лили в этой трясине горечи и утрат? Кто любил ее больше всех остальных?