Мой милый враг

— Да! — воскликнул он. — Это просто нестерпимо! То, с каким испуганным и раздосадованным видом преподаватели смотрят на тебя всякий раз, стоит тебе закашляться, и то, как другие мальчики хихикают тебе вслед, а ты сам поневоле задаешься вопросом, сумеешь ли когда-нибудь достаточно окрепнуть, чтобы быть хоть на что-то годным…

Эйвери кивнул. Обычно сдержанный мальчик теперь вдруг обрел голос.

— А каково тебе чувствовать, что твоя грудь внезапно сжимается, словно на ней сидит невидимый монстр, и ты не уверен, хватит ли у тебя сил сделать очередной вдох?

Эйвери снова кивнул. И это ему тоже было знакомо.

— Иногда… — Бернард потупил голову, но тут же снова поднял ее и бросил на него вызывающий взгляд. — Еще несколько лет назад мне казалось, что для меня самого будет не так ужасно, если я вовсе перестану дышать.

— Бернард…

Лицо мальчика выражало бессильный гнев.

— Да, я знаю, с моей стороны это было трусостью. Но я так устал жить в постоянном страхе, доставляя столько хлопот маме и мисс Бид.

— И что же заставило тебя изменить мнение? — тихо спросил Эйвери, сообразив, к своему облегчению, что мальчик говорил в прошедшем времени.

— Мне просто надоело все время беспокоиться из-за того, протяну ли я еще одну ночь или нет. И знаете, что самое забавное?

— Что?

— Чем меньше я думал о смерти, тем легче мне становилось. Я имею в виду, что у меня вошло в привычку слишком взвинчивать себя. — Он отвернулся, слегка покраснев. — Ну, вы понимаете, лежать в постели и размышлять о том, суждено ли мне проснуться на следующее утро или нет.

Эйвери всем сердцем сочувствовал мальчику.

— Потом я вспомнил, как тетя Франциска рассказывала, что у вас в моем возрасте была та же самая болезнь, — продолжал Бернард, — и, думая о том, каким вы стали сейчас, дал себе твердое обещание поправиться, чего бы мне это ни стоило. И тогда я почувствовал себя намного лучше. Не только здесь, — он слегка постучал себя по лбу, — но и здесь, — добавил он, ударив себя в грудь. — По крайней мере мне самому так кажется. Скажите, у вас… у вас тоже были такие же приступы, как и у меня?

— Да.

На лице мальчика отразилось явное облегчение.

— И что, они прекратились?

— Не совсем, — ответил Эйвери, тщательно подбирая слова. — Есть еще такие места и обстоятельства, которых я стараюсь избегать, вещи, за которые я даже не пытаюсь браться. Я шарахаюсь от них, как от чумы.

— Вы? — Бернард не верил своим ушам. — И какие же, например?

— Лошади. Достаточно мне пробыть рядом с ними несколько минут, как у меня возникает ощущение, будто железный обруч сдавливает мне грудь.

Мальчик подобрался к нему ближе.

— Правда?

— Правда. И я советую тебе избегать тех вещей, которые являются причиной твоих приступов. Бернард фыркнул:

— У моих приступов нет никаких причин.

— Тут я с тобой не согласен. Причины есть, и ты сам только что их назвал. Огорчение. Беспокойство. Страх. Я знаю, ты сочтешь нелепым, что настроение человека может так сильно влиять на его физическое состояние, однако я сам не только имел возможность проверить это на опыте, но и получил тому неоспоримые доказательства.

Мальчика, похоже, его слова отнюдь не убедили, однако у Эйвери хватило ума, чтобы не продолжать разговор на эту тему. Бернард, как и все Торны, должен был сам сделать выводы.

— Расскажи мне о своих уроках плавания. На сей раз его ход оказался более удачным.

— Это случилось летом второго года после переезда мисс Бид в Милл-Хаус. Мама и тетя Франциска отправились к соседям пить чай, оставив меня под присмотром Лил… то есть мисс Бид. Было очень жарко, к тому же мисс Бид провела все утро на конюшне…

— Она действительно так дорожит этими своими клячами?

— О да. — Бернард перевернулся на спину, предоставив воде поддерживать его. — Она в них души не чает. В общем, ее разморило от жары, да и меня тоже, и так мы вместе оказались здесь, на берегу пруда. Она спросила меня, умею ли я плавать, и когда я ответил, что нет, сказала, что мне не мешает научиться. Ну и слово за слово… — Взгляд мальчика стал мечтательным. — Она была так прекрасна… — добавил он шепотом.

Еще бы, подумал Эйвери.

— Когда она мокрая, волосы ее блестят, точно глянец, а глаза сверкают, как звезды. Она дала мне поплавать немного на спине, а сама поддерживала меня снизу рукой, и тогда я почувствовал… — Голос Бернарда замер, глаза его затуманились.

Эйвери и сам чувствовал то же. Неудивительно, что парень был так очарован этой темноволосой ведьмой. Мокрая Лили Бид. От одной этой мысли у него пересохло в горле и ледяная вода показалась вдруг теплой.