Мой мир

Для оперного певца каждое выступление — это как схватка тореадора с быком. Высокие ноты — это те же разъяренные быки, которые появляются пред тобой и которых ты должен одолеть. Кому понравится быть обреченным на заклание перед миллиардом зрителей? Когда концерт окончился, мы все были счастливы и испытали чувство огромного облегчения оттого, что все прошло хорошо. Тем не менее, несколько первых недель в Пезаро я продолжал мысленно представлять себе огромную толпу зрителей и подступающих ко мне быков. Я одолел этих быков, но еще долго пребывал в шоке.

Но чаще всего по утрам у нас в доме не бывает больших сборищ: только семья и несколько человек гостей. В один из таких августовских дней около полудня меня приехал навестить мой приятель из Пезаро Чезаре Кастальяни верхом на своей Веспе. Чезаре — человек замечательный. Ему уже за семьдесят, он всегда приветлив, полон юмора и джентльмен до кончиков ногтей — не столько по воспитанию, сколько от природы. Когда один мой знакомый из Нью-Йорка восхитился, сказав, какой приятный человек Чезаре, я ответил: «Он из другого измерения».

В тот день мы с Чезаре много говорили о коррупции в нашей стране, которая процветает и в сфере бизнеса, и в правительстве. Тем летом в Италии все обсуждали эту тему: разоблачений и скандалов было больше, чем обычно, и газеты каждый день сообщали о все новых фактах коррупции.

Чезаре считал, что коррупцию провоцирует само правительство: оно так много требует от своих граждан в виде всяких ограничений и налогов, что бизнесмены вынуждены искать обходные пути для получения прибыли. Я уверял Чезаре, что причина не в этом, а в особенностях итальянского характера: мы любим хитрить. Нам не нравится делать все честно и прямо, а всегда хочется найти окольные пути. Именно это, утверждал я, и приводит к коррупции. Не потому, что мы такие нечестные, а просто нам всегда хочется перехитрить другого. Чезаре со мной не соглашался и продолжал настаивать, что во всем виновато правительство. Так мы и спорили. Если шесть итальянцев соберутся вместе, то будет шесть разных мнений. Ни я, ни Чезаре не изменили своего мнения, но никто из нас не обиделся.

Но вот уж когда я действительно рассердился на него, так это когда он сказал, что не может остаться на обед. Я стал возмущаться, говоря, что он пенсионер, вдовец, что дома его не ждет жена, что у него масса свободного времени… Но Чезаре отказывался, ссылаясь на дела. Потом сел на свою Веспу и спустился с нашей горы.

Был уже полдень, и я стал подумывать об обеде, пошел и сел за стол. Обычно мы обедали на крытой веранде, расположенной с одной стороны дома, но если принимали гостей, то переносили стол к краю террасы: отсюда открывается изумительный вид на море. Нам так это понравилось, что мы решили не уносить обеденный стол с террасы. От кухни недалеко, и теперь мы постоянно едим здесь. Стол стоит у самых металлических перил. За ними круто вниз обрывается склон горы, а вдали под ней раскинулся пляж.

С нового места, куда мы передвинули стол, очень хорошо видны море и зеленые горы на севере. Хотя стол затеняют кроны деревьев, мы ставим несколько раздвижных зонтов вокруг него, чтобы защититься от солнца: никому не хочется в такую жару обедать на солнцепеке. Зная, что в ближайшие полчаса Анна не станет накрывать на стол, я посидел немного один и стал звонить по телефону.

Должен сказать, что очень я люблю телефон. В Нью-Йорке, когда слишком холодно, чтобы выходить на улицу, или я настолько занят очередной оперной постановкой, что нет времени для встреч с друзьями, я могу связаться с ними по телефону в любой части света. В Пезаро у меня две линии: сотовый телефон и домашний. Мне нравится, что я могу позвонить по любому из них и поговорить со знакомым, где бы он ни находился.

И еще люблю, когда телефон звонит. В нашем доме в Пезаро обычно находится человек пятнадцать: мое семейство, помощники Анны, секретари. Но если звонит телефон, то я хватаю трубку первым. Моя прежняя секретарша Джуди считала, что я делаю это потому, что люблю все контролировать. Это не так. Просто мне интересно, что происходит вокруг, что новенького дома: может быть, ко мне собирается приехать друг, от которого давно не было вестей, или кто-то уже приехал с добрыми новостями. У меня страсть к сюрпризам и ко всему неожиданному.

Но вот наконец на столе появились бутылки с водой и вином «ламбруско», хлебницы с нарезанным хлебом, стали подходить все мои гости и домочадцы. Первым пришли Билл, мой свояк Гаэтано, Дино Стефанелли из Фано, городка на побережье в нескольких милях от Пезаро. У Дино свое дело: он строит лодки. Сейчас он мастерит лодку мне, но на самом-то деле он здесь потому, что ухаживает за моей секретаршей Ларисой. Похоже, она отвечает ему взаимностью, так что ничто не мешает их счастью. (Они недавно поженились.)