Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 (СИ)

— Это как–то неправильно, что ли… Если бы браки заключались действительно по любви, многие были бы куда более счастливы.

Грегорович снисходительно посмотрел на Поттера.

— Любовь делает людей порой куда более несчастней, чем ее отсутствие. Даже в чувствах важна рациональность.

В комнате воцарилась тишина.

— Мирослава боится никогда не найти свое место в жизни. Сложно найти и партнера, и работу, когда тебя постоянно боятся и ждут, что ты обязательно кинешься обращать их в оборотней, — он вздохнул. — Люди глупы. Они не способны видеть дальше обложки!

— Да, это так…

— А я уже давно не видел отца. Очень давно. Он постоянно в бегах, по большей части от самого себя. А мне надоело довольствоваться короткими письмами от него! Надоело, что моя мама вроде бы замужем, а вроде бы и нет. А она очень красивая и умная женщина, но вынуждена ждать, когда отец соблаговолит сообщить, что еще жив, — Альберт сжал руки в кулаки. — Я ненавижу его и люблю. Это мучительно, Гарри. Очень мучительно. Когда мне было шесть лет, он провел ритуал. Было очень больно, а в конце я умер. Там, у стража, я должен был попросить истину. Отец говорил, что если я сделаю все правильно, он будет гордиться мной. Что мог понять ребенок? Ничего, кроме как следовать рекомендациям родителя с одним лишь желанием угодить ему.

Гарри осторожно обнял за плечи Грегоровича.

— После ритуала он сбежал, сказав, что выполнил свой долг. На самом деле он обрек меня на страдания. Мы с мамой жили среди магглов, я даже ходил в их школу. Но меня боялись, сторонились или задирали, считая ненормальным. Как же еще воспринимать ребенка, который мог в любой момент сказать, что, допустим, дерево живое? Или от кого–то пахнет смертью… Или то, что ветер замедлил свой бег? Или то, что черный предмет имеет на самом деле желтый цвет? Это за пределами их понятия и восприятия.

Он вздохнул.

— Знаешь, если я уйду из отряда, или кто другой, кроме тебя, «Благоразумные» продолжат существовать. А если уйдешь ты, то нас не останется. Ты связующее звено. Мы объединились не в команду, а вокруг тебя.

— Чувствую себя каким–то кардиналом, — пробормотал, покраснев, Гарри.

— Нет, ты командир. И в будущем ты поведешь нас. Уже сейчас в воздухе есть напряженность. Скорее всего, скоро запахнет войной.

— Ты так думаешь?

— Да. Мне кажется, что и ты считаешь так же.

Поттер кивнул.

— Знаешь, я присоединился к твоему отряду в самом начале только потому, что от тебя пахло так же как и от меня. Нам никогда не отделаться от следа Грани.

— Я не могу чувствовать ее присутствие в других, — ответил Гарри.

— Я это уже заметил, — улыбнулся Альберт. — Ты же попросил управление страхами? Я чувствую это в тебе. Такие же ощущения, как при встрече с дементорами. Я видел их только раз. При восстании магов около Министерства магии Польши против повышения налогов четыре года назад. Подобное запоминается на всю жизнь.

Гарри замялся.

— Я не контролирую страхи… Во мне есть сила дементора… — мальчик отвел взгляд в сторону. — Мне не кажется это чем–то плохим. Это может стать моим козырем в будущем.

— Я догадывался о чем–то подобном. Именно поэтому подарил тебе книгу о дементорах на Рождество… Дориан знает о тебе?

— Знает, — согласился Поттер.

— Хорошо. Тогда давай позовем его.

— Зачем? — удивился Гарри.

— Чтобы он засвидетельствовал Непреложный обет. Я поклянусь, что никому не раскрою твою тайну, — спокойно ответил Альберт.

— Думаю, что не стоит этого делать. Я доверяю тебе, — поспешно заверил его Поттер.

— Зря, — отозвался мальчик. — Я не могу сопротивляться Империо. Сыворотку правды тоже нельзя сбрасывать со счетов. А если меня спросят и я начну давать ответ, то умру.

Поттер резко встал со скамейки и схватил Альберта за воротник.

— Запомни, никто и ничто не стоит твоей жизни. Мои секреты не так важны по сравнению с тем, что ты можешь умереть.

Альберт улыбнулся.

— Именно поэтому мы и собрались около тебя.

Гарри сел назад.

— Вернемся к самому началу разговора, ты рассказал мне о проблемах других, чтобы я почувствовал себя счастливей оттого, что вы тоже несчастны?

Грегорович задумчиво постучал пальцем по подбородку.

— Ну, если свести к простой и достаточно грубой форме, то получится именно так.

— Но это не правильно! Это не приносит мне никакого удовольствия!

Альберт посмотрел Поттеру в глаза.

— Наши проблемы не радуют тебя. Просто ты чувствуешь себя равным нам. То чувство, что ты испытываешь, когда мы говорим о наших семьях, даже нельзя назвать завистью. У тебя нет желания отнять это или присвоить. Ты просто хотел бы иметь тоже самое. Тебя ранит не наше видимое благополучие, а невозможность в принципе чего–то подобного у тебя.

— Тогда смысл этой беседы теряется вообще.

— Отнюдь, — он покачал головой. — Я хотел, чтобы ты понял, что у каждого из нас есть что желать. Что наша жизнь тоже не идеальна. Тебе просто стоит разобраться в себе и больше не пугать случайными вспышками девочек. Офелия теперь думает, что чем–то обидела тебя. Извинись перед ней. Хорошо?

— Да… Альберт, последний вопрос. Тебе точно одиннадцать лет?