Читаем Мой муж был летчик-испытатель полностью

— Да не хитри ты, Нюра, я и то поняла, что на ходу выдумываешь. Если забыла все, то рассказала бы ему о божественном. Это же очень хорошо — о божественном! — У нашей гостьи заблестели глаза. Она гладит Колю по голове: — Я тебе, батюшко мой, расскажу про чудеса, которые творил преподобный Серафим Саровский. Очень хороший, отзывчивый был старичок. Всю жизнь добро делал, за веру страдал и боролся, а перед самой своей смертью обратился к близким своим: «Когда меня не станет, ходите ко мне на гробик. Все, что ни есть у вас на душе, все, о чем скорбите, придите да, припав к земле, как к живому, мне и расскажите. Как с живым со мной говорите, и услышу вас, и скорбь ваша пройдет…» — Тетя Тоня обвела всех глазами, по лицу у ней шло сияние, и заговорила торжественно, как будто читала молитву: — И все сбылось это, милые мои, даже больше того, преподобный старец стал ко многим во сне целителем являться. К примеру, у человека желудок страдает, он по животу легонько стукнет ладонью, и, глядишь, проснется человек, а у него уж желудок здоровый. А если рана на теле — преподобный прикоснется к ране рукой, и сразу заживет рана, останется только сухая пленочка, как луковое перо…

— Ох, Тоня ты наша, — вздыхает мать. — Легковерная ты. Всему веришь и каждому хочешь помочь. А когда умрешь, то, наверно, и твои мощи будут нетленны. Ты же святая у нас.

— Не надо, Анна Петровна, — мрачнеет гостья. — Зачем ты меня высмеиваешь. Это дьявол заходит в тебя, а ты и не замечаешь. У этого гада много, ох, много лиц. А забота только одна — вредить да мучить людей. А мучить-то есть за что, потому что все мы грешны. Вся деревня грешна. Одна только праведница у нас — Вера Черняева, мученица. Ее недавно на небо ангелы поднимали…

— Как это ангелы?! — вскинула голову мать.

— Расскажите, пожалуйста, — попросила моя жена, а мать почему-то нахмурилась:

— Опять ты, Тоня, шутишь.

— Нет, не шучу. Такими делами не шутят, — обиделась тетя Тоня. — Встретила на днях Катерину, а та в голос ревет: раньше, мол, у моей девки ноги отнялись, а теперь разум. Твердит Верка, что ее брали на небо в какой-то там аэроплан, что ли… Нет, не так… Ну подскажите давайте, вы же газеты читаете, там много про это. Прилетали к Верке эти самые… Нет, не могу выговорить, хоть убивайте меня…

— НЛО, что ли? — смеется моя Валя. — Сейчас это модно. Все помешались на летающих тарелках, на гуманоидах — просто смешно.

— Нет, не смешно, — возразила тетя Тоня. — Было бы смешно, так Катерина не причитала бы. И ты, хозяин, не веришь? — Гостья испытующе посмотрела на меня.

— Наоборот, верю! Я верю, тетя Тоня, в то, что на земле все же будут совсем другие люди — красивые, умные и счастливые. И опять колокольный звон поплывет по равнинам, и каждый будет любить другого, и у детей наших будет высокая мечта. Вон и Вера, пожалуй, о таком мечтает — раз потянуло ее в небо, в эту тайну, в эту высоту…

И тут гостья перебила меня:

— Она ведь не одна туда подымалась, а собачонку с собой брала. Вот какое дело, дорогие мои. Одна бы еще ничего. А собачонку-то зачем? Или уж такой праведный этот Кустик?

— А ты самое главное нам не сказала, — теперь я сам ее перебил. — Видел ли еще кто те тарелки-то? НЛО?

— А как же! Такие вот большушшие, в два обхвата. И красного цвета, и чуть с желтизной. Они над бором покружились да полетели, а потом два шара куда-то отправились, а третий-то полетел на деревню. Подлетел поближе, и люди увидали, что он ужался. Но ненадолго. Потом надулся опять и вытянулся, а сбоку вышли какие-то крылышки. То ли коршун теперь большой, то ли какой самолет. А потом этот самолет закружился над Катерининым домиком. Вы что — не верите?

— Верим, Тоня, верим, — усмехнулась мать.

— Ну ладно тогда. А на крылечке-то Верка с Кустиком сидели, семечки лузгали. Верка-то частенько сползает с кровати и по-лягушачьи прыгает. Как подтянется на руках, а потом прыг да скок. Так и допрыгивает до крылечка.

— Ты о деле, Тоня, говори, — засмеялась Валя. — У нас дыханье уже замерло, а ты нас куда-то уводишь…

— Я не увожу, я просто наблюдаю за вами. Вроде не сильно верите? Неуж не обидно? Так вот, этот шарик подлетел прямо к домику. Покачался немного и остановился на месте, бес. А разве не бес? Нас давно батюшка предупреждал, что скоро Антихрист заявится. А когда это будет, никто знать не может. Но надо бороться…

— Так это же борьба невидимая, — заметила осторожно мать. — Этот недруг твой всегда борется с Богом. Но это там, высоко и далеко, потому мы и не замечаем. — И вдруг загадочно улыбнулась и вышла из комнаты. Пока ее не было, Тоня молчала. Наконец мать зашла и принесла полную тарелку спелой клубники.

— Угощайтесь! Нынешний урожай. В прошлом году посадила пятнадцать кустиков, а нынче образовалась плантация. А плоды-то! Вы замечаете? Только бы смотрел, а не ел.

— Красота-а, — согласилась наша гостья, — вот такой же кругленький, красноватенький и был тот шар. И свет от него — на пять верст…

— А разве дело было не днем? — спросил я на всякий случай.

Перейти на страницу:

Все книги серии Альманах «Метагалактика»

Похожие книги

Коммунисты
Коммунисты

Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его.Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона. Развитие сюжета строго документировано реальными историческими событиями, вплоть до действий отдельных воинских частей. Роман о прошлом, но устремленный в будущее. В «Коммунистах» Арагон подтверждает справедливость своего убеждения в необходимости вторжения художника в жизнь, в необходимости показать судьбу героев как большую общенародную судьбу.За годы, прошедшие с момента издания книги, изменились многие правила русского языка. При оформлении fb2-файла максимально сохранены оригинальные орфография и стиль книги. Исправлены только явные опечатки.

Луи Арагон

Роман, повесть
~А (Алая буква)
~А (Алая буква)

Ему тридцать шесть, он успешный хирург, у него золотые руки, репутация, уважение, свободная личная жизнь и, на первый взгляд, он ничем не связан. Единственный минус — он ненавидит телевидение, журналистов, вообще все, что связано с этой профессией, и избегает публичности. И мало кто знает, что у него есть то, что он стремится скрыть.  Ей двадцать семь, она работает в «Останкино», без пяти минут замужем и она — ведущая популярного ток-шоу. У нее много плюсов: внешность, характер, увлеченность своей профессией. Единственный минус: она костьми ляжет, чтобы он пришёл к ней на передачу. И никто не знает, что причина вовсе не в ее желании строить карьеру — у нее есть тайна, которую может спасти только он.  Это часть 1 книги (выходит к изданию в декабре 2017). Часть 2 (окончание романа) выйдет в январе 2018 года. 

Юлия Ковалькова

Роман, повесть
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман