Мой муж Джон

Я также позвонила в офис «Битлз» Питеру Брауну. Он всегда был славным парнем и нашим добрым другом. В его голосе слышалось смущение и сочувствие: «Мне очень жаль, Син. Этого не должно было произойти». Питер обещал устроить мне встречу с Джоном. Я уже не надеялась сохранить семью, но чувствовала, что мы с Джоном можем просто сесть вместе и поговорить, чтобы найти возможность разойтись мирно и по — дружески. Некоторое время спустя Питер перезвонил и сказал: «Син, прости, Джон не хочет встречаться. Но я еще попытаюсь убедить его». Еще через несколько дней он снова позвонил и передал, что Джон предлагает нам с мамой и Джулианом переехать в Кенвуд, а они с Йоко будут пока жить в лондонской квартире.

У нас с Джулианом не было ничего, кроме вещей, которые мы брали с собой в отпуск. Теперь мы хотя бы могли поехать домой. Конечно, так мама оставалась без своей квартиры в Лондоне, но она могла жить вместе с нами. Я помогла ей собраться. Энтони, который теперь возил Джона с Йоко, приехал за нами и отвез в Уэйбридж. Он был дипломатичен и не обронил ни единого плохого слова о Джоне, но всем своим видом дал понять, что очень рад нас видеть. Было здорово вновь вернуться домой, к своим родным стенам и вещам. Дот встретила нас с распростертыми объятиями. В отличие от Энтони, она откровенно высказала свое мнение. «Какой позор! — воскликнула она. — Проводить время с этой женщиной в вашем доме! Не представляю, как он мог себе это позволить». Мне было приятно, что есть еще кто — то, кто поддерживает меня. Дот рассказала мне также, что Джон подарил Алексу новенький белый «мерседес». Я не могла избавиться от подозрения, что таким образом Джон отблагодарил его за оказанные услуги.

Атмосфера в доме стала совсем другой. Джон ушел, и, хотя взял он с собой лишь самое необходимое, дом опустел. Мы с Джулианом скучали по нему. Сын все время спрашивал, а где папа, когда он вернется, а я не знала, что ему ответить. Я пыталась осторожно объяснить, что теперь мама и папа больше не будут жить вместе, но Джулиан не понимал. «А почему не будут?» — спрашивал ребенок, и у меня в ту же секунду все аргументы куда — то испарялись. Все, что я могла предложить в качестве объяснения, это «мы с папой часто ссорились» или что — нибудь в этом роде. Разве могла я ему сказать, что его отец предпочел мне другую женщину? «Вы скоро увидитесь», — успокаивала я сына, в глубине души надеясь, что именно так и произойдет.

Я продолжала периодически звонить Питеру Брауну, упрашивая его устроить нам с Джоном встречу. Но ответ его всегда был одним и тем же: «Син, дорогая, мне очень — очень жаль. Я все им передал. Знаю, тебе позарез надо, но они молчат. Я буду пытаться снова и снова. Выше нос!»

В конце концов Питер позвонил и сказал мне, что Джон согласен на встречу. Он приедет в Кенвуд в ближайший вторник, к половине четвертого.

Мы с мамой, Дот и Джулианом сидели на кухне в ожидании его приезда. Все мы были напряжены и изо всех сил старались выглядеть естественно и непринужденно. Но разговор не клеился, и мы нервно, одну за другой, поглощали чашки чая. Несмотря на то, как Джон со мной поступил, я все еще любила его. Если уж нам суждено расстаться, я хотела, чтобы мы остались друзьями.

Услышав звонок в дверь, мы, как по команде, вскочили со своих мест. Я посмотрела в окно. Джон и Йоко стояли за воротами, рука об руку, оба с головы до пят одетые в черное. Я почувствовала, что начинаю паниковать: боже, он взял ее с собой!

Дот провела их на второй этаж, дав мне время перестроиться под новые обстоятельства. Я не могла даже предположить, что Йоко будет с ним.

Мама никак не могла успокоиться: «Как у нее только духу хватило приехать сюда? Что происходит с Джоном? Я пойду с тобой, дорогая. Не может и речи быть о том, чтобы ты встречала их одна». Она была готова уничтожить их обоих, и Дот пришлось силой удерживать ее, пока мама не расплакалась.

Успокоить ее было трудно, но я старалась, как могла: «Все будет хорошо, мама, обещаю тебе. Я у тебя уже давно взрослая девочка». Рядом со мной нетерпеливо подпрыгивал Джулиан, жаждущий наконец увидеть папу. Я взяла его за руку и отправилась к ним.

Когда мы вошли в комнату, где их оставила Дот, я с трудом узнала Джона. Прошло всего несколько недель с тех пор, как мы виделись в последний раз, но выглядел он очень сильно похудевшим, почти истощенным. Лицо его было смертельно серьезно, ни тени улыбки — даже когда Джулиан радостно подбежал к нему. Это был совсем другой Джон, не тот, которого я знала долгие годы. Как будто надел маску другого человека. Он сидел на скамеечке для ног подле кресла, где устроилась Йоко, укрытая своими длинными волосами, на лице — ни единой эмоции, руки сомкнуты. Боже, подумала я, почему он не выбрал кого — нибудь попроще, с кем я могла бы хоть как — то найти общий язык? Какой такой властью она подчинила его себе? При одной мысли, что эта женщина будет воспитывать моего сына, меня охватил ужас. Неужели ей ни капли не совестно, не стыдно? Похоже, что нет.