Мой муж Джон

По какой — то причине — Джулиан так и не понял, почему — Джон решил отметить день рождения сына на несколько дней раньше, отправившись всей семьей в море на яхте и прихватив с собой большой праздничный торт. Все было хорошо до тех пор, пока кто — то проплывавший мимо не узнал Джона. Пикник тут же свернули, так и не разрезав торт, и вся группа вернулась на берег. Торт Джулиан попробовал уже в отеле, однако возобновлять прерванный праздник никто не стал. Правда, ему очень понравился подарок — мотоцикл, который Джон заранее, за несколько недель, прислал к нам домой в Уэльс.

Со старшим сыном Джон вел себя по — прежнему непредсказуемо: то шутил и смеялся, то вдруг впадал в ярость. Иногда он срывался и на Шона, пугая его до слез. Когда Джон выходил из себя, Фред Симен или Йоко вставали на защиту малыша. Джулиан же сидел, как на иголках, и обычно чувствовал приближение вспышек гнева, старясь заранее скрыться у себя в спальне, чтобы ему не досталось.

Один такой инцидент с отцом травмировал его на всю жизнь. Вся семья была в сборе, они пекли блины по рецепту от Микки — Мауса, дурачились и веселились. Джулиан над чем — то захихикал, и Джон внезапно набросился на него: «Ненавижу, когда ты так ржешь, черт тебя подери. Чтобы я больше не слышал этого блядского смеха!» Оскорбительная тирада не смолкала, пока Джулиан в слезах не убежал к себе. Это было чудовищно жестоко и оставило тяжелый осадок в его душе. Джулиан до сих пор очень редко смеется.

Сын вернулся домой с мрачными рассказами об эксцентричном образе жизни, который Джон и Йоко вели в Дакоте. Йоко заправляла делами из апартаментов этажом ниже (им принадлежало пять квартир в здании), так называемой Первой студии, где располагался ее офис. В семейных апартаментах Йоко практически не появлялась и часто даже ночевала в офисе. С Шоном занималась няня Хелен Фриман, тетя Фреда, а Джон большую часть суток проводил в постели. Джулиан старался не мешать отцу, но иногда набирался смелости и заглядывал к нему. Джон, как правило, сидел в кровати с гитарой, телефоном и чашкой кофе, перед постоянно включенным телевизором. Он любил смотреть новости и часто кричал в телеэкран: «Полная херня!» — если был с чем — либо не согласен. Потоптавшись, Джулиан так же тихонько уходил из отцовской спальни и шел играть с Шоном. Не похоже, чтобы Джон занимался домом или заботился о своем маленьком сыне. За Шоном смотрела Хелен, и бывали времена, когда он подолгу не виделся с обоими родителями. Джон продолжал жить в своем узком замкнутом мире, ограниченном стенами его спальни. Он передал бразды правления и право принятия решений Йоко, сказав как — то Джулиану: «Она лучше знает». Сочинять музыку или делать еще что — нибудь ему, похоже, было тоже неинтересно.

Вернувшись в Уэльс, Джулиан продолжал звонить отцу, но все чаще трубку брала Йоко и не давала им поговорить. Джулия, сестра Джона, сталкивалась с такими же трудностями. Когда, довольно редко, у Джулиана все же получалось добиться разговора, Джон был рад его слышать и с удовольствием рассказывал о своей жизни и ближайших планах.

К концу 1980 года Джулиан стал чувствовать, что в их отношениях с отцом вот — вот наступит настоящий прорыв. Джон наконец занялся записью нового альбома, Double Fantasy.

Он стал звонить Джулиану гораздо чаще. Казалось, по мере того, как творческие силы его прибывают, он начинает просыпаться и понимать, что его сын нуждается в нем. Он даже играл Джулиану треки для будущей пластинки и спрашивал его мнение. Такого никогда прежде не случалось — и это действовало на Джулиана самым благотворным образом, придавало ему уверенности в себе.

И вот именно тогда, когда у них с сыном наметился явный сдвиг в сторону сближения, когда жизнь Джона начала заходить на новый виток, его застрелили у здания Дакота, по возвращении из студии. В Нью — Йорке было около одиннадцати вечера, 9 декабря [32], когда Марк Чапмен, попросивший у него несколькими часами ранее автограф и обменявшийся с ним парой дружеских фраз, застрелил его четырьмя выстрелами в упор. Две пули попали Джону в спину и две в плечо. Пятая пролетела мимо. Йоко в тот момент находилась в нескольких шагах позади него. Страшно представить, какой ужас она испытала, наблюдая за этим. Джон, шатаясь, прошел еще шесть ступенек ко входу в здание, потом упал. Пока Йоко вызывала «скорую», портье, хорошо знавший Джона, накрыл его своим пиджаком и нажал кнопку, которая связывала его напрямую с полицией. Прибывшие через пару минут полицейские решили, что дожидаться «скорой помощи» нет времени, отнесли Джона в свою машину и помчались в больницу, где Джон вскоре умер от потери крови.

В то утро Джулиан проснулся в своей спальне в Уэльсе с дурным предчувствием. Я была в отъезде, но, увидев собиравшихся около дома репортеров, он сразу понял, что произошло какое — то несчастье, и именно с Джоном. Он бросился с расспросами к Джону Твисту — тот, как я и просила, посоветовал ему дождаться моего возвращения.