Мой муж Джон

Но это, как оказалось, было только начало. За следующие три года битломании суждено было охватить не только Великобританию, но и почти весь мир. Картина массовой истерии и неконтролируемых эмоций, вырвавшихся наружу, была беспрецедентна. Подобного не повторялось и после «Битлз». Даже мы, непосредственные участники событий, не верили своим глазам: людей словно захватило всеобщее безумие, ребята отныне не могли шагу ступить, чтобы не наткнуться на толпу поклонников. Большинство фанатов составляли девушки — подростки, однако складывалось впечатление, что быть причастными к «Битлз» хотят абсолютно все. Их упоминали в своих речах мировые лидеры; политики, заискивая перед избирателями, не забывали вспомнить о «Битлз»; люди всех возрастов и уровней дохода раскупали их пластинки.

После выступления в лондонском зале Palladium ребята дали несколько концертов в разных городах страны. Вокруг концертных залов, теперь уже неизменно, собирались истеричные толпы, проводившие ночи напролет в очередях за билетами. К концу октября «Битлз» отправились в пятидневное турне по Швеции, где молодежь безумствовала так же, как и в Англии. По возвращении в Лондон в аэропорту их встречала многотысячная толпа, несколько часов ждавшая их прибытия. Никто даже не заметил Мисс Мира, прилетевшую в то же время, а премьер — министр сэр Алек Дуглас Хоум никак не мог выехать оттуда на своем лимузине.

Еще через несколько дней «Битлз» выступили на крупнейшем эстрадном шоу года, Royal Variety, где в королевской ложе присутствовали королева — мать, принцесса Маргарет и лорд Сноудон. На том выступлении Джон произнес свою знаменитую фразу: «Те, кто сидят на дешевых местах, пусть хлопают в ладоши, а остальные могут просто потрясти своими драгоценностями». На следующий день его шутка была на первых страницах всех газет. За «Битлз» окончательно утвердилась слава очаровательных молодых нахалов. Даже такие тяжеловесы от прессы, как Times или Telegraph, которые никогда не опускались до публикации статей о поп — музыке, посвятили им не меньше места, чем таблоиды.

Вскоре ребята выпустили свой пятый сингл, I Want To Hold Your Hand. Количество предварительных заявок на пластинку к тому времени достигло миллиона, и снова сингл прямиком проследовал к первому месту в хит — параде.

Все это казалось им удивительным, необычным, смешным, странным, а порой ошеломляло и пугало. Вдруг они поняли, что без охраны им уже никуда пойти невозможно. То, что воспринималось раньше как само собой разумеющееся, теперь стало настоящей проблемой, например — зайти в паб, прогуляться по улице, заглянуть к кому — нибудь в гости. Посадка в машину и пробежка от одной двери до другой планировались отныне как сложная войсковая операция. Когда «Битлз» мечтали о славе и успехе, им такое даже в голову не могло прийти.

Я уверена, что давление, которому они постоянно подвергались, все больше укрепляло Джона в желании находиться рядом со мной. За входной дверью в дом он оставлял все это безумие и вновь превращался в нормального человека, чувствуя себя в привычной среде, в полной безопасности.

С первого по тринадцатое ноября Джон был в очередной гастрольной поездке, а тем временем ситуация в Хойлейке заметно накалилась: репортеры пронюхали, что он женат и имеет ребенка, и рыскали повсюду в поисках подтверждения информации. К счастью, соседи и друзья обеспечивали меня надежной защитой и периодически выставляли газетных ищеек за дверь, говоря, что все это неправда. Ко мне тоже несколько раз подходили и спрашивали, являюсь ли я женой Джона. Я обычно переспрашивала: «Джона — какого? Прошу прощения, но я не понимаю, о чем вы». Не раз мне приходилось прятаться в местном магазине, спасаясь от следивших за мной репортеров. Продавцы всегда любезно предоставляли мне возможность скрыться от преследования.

В декабре, когда Джона снова не было, я решила крестить Джулиана в приходской церкви, напротив нашего дома. Я ходила туда в воскресную школу, когда была маленькой. Церемонию тихим воскресным утром провел викарий Деверо. В церкви собрались только самые близкие: мамина подруга Фрэнсис Ривз с дочерью Жаклин, с которой я дружила с раннего детства, и мы с мамой и Джулианом. Самое примечательное, что я ничего не сказала Джону. Во — первых, мне не хотелось никакого балагана с прессой, а во — вторых, я знала, что идея с крещением ему не понравится. Для меня это было важно: я никогда не была излишне религиозной, но мне хотелось отдать дань семейным традициям. Джон же, как известно, всегда был против всякого рода традиций и условностей.