Мой муж Джон

Домой Джон вернулся в чрезвычайном возбуждени: «Син, это просто фантастика! Медитация, оказывается, очень простая вещь, но с ее помощью можно изменить жизнь». Как и остальные, он поддался обаянию Махариши, безоговорочно поверив его обещаниям нирваны. Махариши пригласил «Битлз» на свою конференцию в Бангоре, которая должна была продлиться десять дней, начиная с конца августа. Джон с удовольствием принял приглашение, да и я была рада поехать и узнать, что же это такое. Джордж, Патти со своей сестрой Дженни и Пол тоже собирались в Бангор. Ринго присоединился к нам в последний момент. Морин не могла его сопровождать: она недавно родила их второго сына Джейсона и все еще находилась в больнице. В компании отъезжающих в Уэльс был также молодой грек Алекс Мардас: совсем недавно мы познакомились с ним через нашего друга Джона Данбара, который представил нам его как выдающегося эксперта в области электроники. Скоро его прозвали Алекс — волшебник, он вошел в ближний круг «Битлз» и стал для них незаменимым человеком в студии звукозаписи и за ее пределами.

Махариши был категорически против наркотиков, он объяснял, что, медитируя, можно достичь естественной эйфории, ничуть не менее сильной. Джону эта мысль пришлась по душе, и он уже рассуждал о просветлении, космическом разуме и об отказе от наркотиков. Я, понятное дело, была только за. Может быть, думала я, это и есть тот новый путь, которого искал Джон, и, может быть, на сей раз мы пойдем по нему вместе.

После выступления Махариши, состоявшегося в четверг вечером, в пятницу я договорилась с Дот, что оставлю у нее Джулиана на уикенд, и начала паковать наши вещи. В субботу мы поехали на Юстонский вокзал, чтобы сесть на поезд

Лондон — Бангор. Кроме «Битлз» и их сопровождающих, туда отправлялись Мик Джаггер и Марианна Фэйтфул. Ма — хариши и его свита ехали тем же поездом. Также состав был набит неизбежными в таких случаях фотографами и репортерами, прознавшими о новом эксцентричном увлечении четверки.

В первый раз за несколько лет «Битлз» отправлялись в поездку без Брайана и без гастрольных менеджеров Нила и Мэла. Брайан знал о наших намерениях и сказал, что, может быть, присоединится к компании после выходных. Джон был возбужден, как мальчишка, но было видно, что он нервничает. Ехать куда — нибудь без Брайана, Нила и Мэла, сказал он, «все равно что появиться на людях без штанов». Даже в Испании, на съемках, Нил был при нем и исполнял любые его пожелания.

Утро в день отъезда выдалось прекрасным и солнечным. Я собралась рано, но Патти, Джордж и Ринго, которые должны были ехать на вокзал в нашей машине, явились с опозданием. Когда Энтони привез нас на станцию, оставалось всего пять минут до отправления поезда. Джон выскочил из машины вместе с остальными и побежал на платформу, оставив меня плестись следом с нашими сумками. За последние годы у него вошло в привычку не беспокоиться о мелочах, для этого существовали специально обученные люди. Я следовала за ним настолько быстро, насколько могла. У вагона образовалась настоящая куча — мала из фанатов, репортеров, полиции и пассажиров. Пробивая себе путь к платформе, я уперлась в огромного полицейского, который преградил мне дорогу и, не зная, что я вместе с «Битлз», оттолкнул меня в сторону: «Прости, милочка, слишком поздно: поезд отправляется».

Я начала звать на помощь. Из двери вагона высунулся Джон, увидел, что произошло, и закричал: «Скажи ему, что ты с нами! Скажи, чтобы он пропустил тебя!»

Но было поздно. Поезд медленно тронулся, я осталась стоять на платформе, с нашими сумками. Слезы ручьями текли по моим щекам. Все это было ужасно унизительно. Репортеры вокруг щелкали затворами фотокамер, сверкали вспышки, а я чувствовала себя полной идиоткой. Питер Браун, помощник Брайана, приехавший проводить нас, подошел ко мне, обнял за плечи и сказал, что обязательно устроит мне машину до Бангора: «Ты еще раньше них туда приедешь», — сказал он, стараясь успокоить меня.

Откуда ему было знать, что плакала я не потому, что не попала на поезд? Мои слезы объяснялись тем, что этот случай в моих глазах символизировал исход нашего брака. Джон сидел в поезде, набиравшем скорость и устремленном в будущее, а я отстала. Стоя на платформе и глядя вслед уходящим вдаль вагонам, я была уверена, что это мое одиночество однажды станет постоянным. До Бангора меня отвез Нил Эспи — нолл. Дорога заняла около шести часов, и ехать в машине было гораздо комфортнее и спокойнее, чем в поезде с этим репортерским цирком. Но я смотрела в окно на прекрасные деревенские пейзажи, и сердце мое сжималось от страха: что же нас с Джоном ждет впереди?