Мой муж – мой босс? (СИ)

Лампа развивает бурную деятельность по сбору меня на судьбоносное свидание, как она говорит. Хорошо, что подруга у меня — на все руки мастер: и волосы завить может, и ногти накрасить. В салон ходить не надо. Пока она ворчливо колдует надо мной, меня сносит воспоминаниями. Я два года прятала их от всех. Особенно, от самых близких — Лампы и Бори.

Конкурс «Лучший молодой управленец года», моя победа, его голубые глаза…

Он был обольстителен, как демон. А мне — всего девятнадцать. Много ли надо, чтобы влюбиться без памяти в привлекательного, импозантного, яркого мужчину? Он тонко шутил, делал красивые комплименты, целовал руки. Он сам был похож на ценный приз победительнице конкурса. Тайный спонсор, так он себя называл, не пожелав раскрыть инкогнито.

Я позволила мужчине поцеловать себя, даже не узнав его имени. Впрочем, он не очень-то стремился узнавать моё. После поцелуя он сказал: «Поехали», а я не спросила: «Куда?» Просто вложила свою ладонь в его и позволила себя увести. Пошла бы за ним и за край земли. Но этого не потребовалось. Он привёз меня всего лишь в отель. Нет, в очень дорогой отель. Один номер в котором — наш с братом месячный бюджет. Брат… Вспомнив о нём, хотела позвонить, но потом вспомнила, что он на соревнованиях в другой стране и другом часовом поясе…

А потом у меня ласково отобрали телефон… И стало не до звонков. Я могла столько стонать, всхлипывать и кричать на пике. Я сгорала и растворялась. Распахивалась и щедро дарила себя.

Он сделал мой первый раз незабываемым. Я чувствовала себя самой красивой и самой желанной. Он уверил меня в этом…

Уснула счастливой, в его объятиях…

Утром? Утром, как водится, наступило отрезвление и… одиночество. А ещё — колье с сапфирами на тумбочке у кровати. И скупая записка: «Спасибо, что позволила сорвать твой цветок…»

Очарование вечера прошло, оставив только горькое послевкусие.

И нет, я не плакала. Я смеялась. Хохотала до слёз и икоты.

Какая дура! Поверила!

А он ведь ничего не обещал и в вечной любви не клялся.

Не насиловал и не принуждал.

Сама пошла. Сама захотела. Сама позволила… всё.

Наверное, такая позиция помогла мне пережить. Спрятать. Затаить случившееся. Не рассказала никому.

Вот только мужчин я избегала. Замкнула сердце и выбросила ключ.

Так вот значит ты какой — тайный спонсор и мой первый и единственный, пока что, мужчина. Красавец с ледяными глазами, лживым сердцем и нелепым именем… Подумать только, Давлат Михеевич.

И вот теперь я должна буду пойти к нему чтобы… предложить себя. Что он подумает обо мне? Поверит ли, что тот раз был моим первым?

Снова накатывает паника. Аж ладошки влажнеют.

— Ламп, — говорю, — а может ну его, это Клепенщука… Кредит возьму!

Подруга фыркает:

— Ога, — ехидничает, — так тебе, нищебродке без обеспечения, и отвалили кругленькую сумму. А даже если — звезды сойдутся и Меркурий будет в Козероге — и тебе дадут эти деньги, чем и как отдавать собираешься? Натурой? Банку? Так он не берёт!

Вздыхаю, Лампа, как всегда, права. Тяжко ей, наверное, реалистке и прагматику.

— Лучше на себя посмотри — красавица же!

Смотрю, хмыкаю… Он тоже в тот вечер звал меня красавицей. Говорил, что у меня невероятный цвет глаз. Ага, такие называют радужными. В них будто спорят вся доступные глазные оттенки — светло-каре-голубо-зелёно-серые. Тогда Клепенщук что-то плёл про драгоценные камни, кажется, про бриллианты. А отделался колье из сапфиров …

Точно, колье! За него можно выручить неплохие деньги!

— Лампа! — вскрикиваю и вскакиваю. — Мы спасены! Не нужно никому себя продавать! У меня есть деньги! Сейчас… Сейчас…

Со стула срываюсь, как есть, в топе и трусиках. Бросаюсь к чемодану, где сложены мои вещи. Все не влезли в старенький шкаф. Часть так и лежит по коробкам и чемоданам. Нахожу бархатную продолговатую коробочку, открываю, и мы с Лампой обе замираем…

В то утро я была слишком не в себе — кинула подарок в сумку, не стала рассматривать, а теперь — не могу не признать: настоящее произведение искусства.

— Красота какая! — восхищается Лампа. — Откуда оно у тебя?

— Да так, — пожимаю плечами, по-прежнему не желая выдавать тайну, — подарил кое-кто… За ночь любви…

Глаза Лампы ползут на лоб.

— Ну, ни черта себе! Дороговатые у тебя ночи любви! Молодец, подруга, не дешевишь! — с горькой иронией произносит она. — Только вот что, дорогая, оставь-ка ты эту вещицу на самый чёрный день. И не дури! Тебя пока что в постель не тянут. Сходи и узнай, что там за предложение у него такое…

— Руки и сердца, — хмыкаю я.

— Всё может быть, — Лампа распахивает шкаф. — Предлагаю синее платье. — Достаёт вещицу, кладёт на диван. — Оно у тебя такое — и в пир, и в мир. Не прогадаешь.

Без пяти семь Лампа буквально выталкивает меня из квартиры, благословляя при этом.

Тайком от неё я всё-таки кладу в сумочку сапфировое колье. Может, мы с Клепенщуком проговорим недолго, и я ещё успею забежать в ломбард. Кажется, тот, что возле нас, работает до десяти.

Это, почему-то, окрыляет.

И я сажусь в дорогую чёрную машину с улыбкой — есть ощущение, что сегодня случится нечто судьбоносное, то, что перевернёт мою жизнь.