Мой муж — зомби (СИ)

— О, ты вдруг начала думать о моих эмоциях, — с озорным прищуром глянул на меня бокор. — Лучше бы подумала об этом вчера. Представь, каково это: постоянно на грани сознания контролировать пульс. А в это время одна невыносимая козявка делает всё, чтобы ты сорвался. По сравнению с тем, что творишь ты, всё это вряд ли может меня сильно затронуть. Но я хотя бы буду помнить, что ещё не подох.

В груди кольнуло от радости: он признал. Признал, что ему не всё равно, и отсутствие внешней реакции на меня — просто ради соблюдения условий сделки, ради неразлагающегося тела Вадима. Глупая улыбка расплылась на лице, и сверкающие вокруг огоньки каруселей стали в разы ярче, а день — светлее.

Наверное, именно из-за них я и не заметила, что прямо на нас летел подросток на электросамокате.

— Значит, невыносимая козявка…

— Эй, осторожней! — крикнул Матвей, обхватив мою талию и резко, почти больно дёрнув меня на себя за секунду до того, как самокатчик на полной скорости сшиб бы мою тушку. — Смотри, куда прёшь! — бросил бокор вдогонку даже не тормознувшему придурку.

Я ошалело хлопала глазами, не сразу вообще осознав, что сейчас произошло. Прохлада мужских пальцев чувствовалась даже через ткань платья, а мои ладони каким-то чудесным образом оказались на твёрдой груди Матвея прямо поверх облупившегося принта. Не отрывая испуганного взгляда от моего лица, он громко сглотнул и с глухой безысходностью пробормотал:

— Да. Невыносимая. Тридцать три несчастья, — торопливо выпустив меня из рук, он прикрыл веки и сделал длинный выдох, приложив большой палец к точке измерения пульса на своём запястье. — Ты как вообще до такого возраста дожила, если постоянно притягиваешь неприятности?

Он поморщился и закусил губу, явно пытаясь сосредоточиться. Дышать размеренно. И моя победная радость сменилась жгучим стыдом — он же делал это ради меня. Ради нашей сделки, чтобы я получила всё состояние Демчуков. Уверена, что даже сейчас Вадим в своей комнате выл и метался по кровати, и вдвойне дерьмово, если Нина Аркадьевна уже вернулась…

Нет, план стать хозяйкой «Райстар» определённо важнее, чем моё острое желание прижаться к этому твёрдому телу ещё раз.

— Я была не права, — каким-то чудом сложились у меня эти тихие слова, почти неслышные из-за общего гомона парка и музыки. — Я не должна тебя провоцировать и делать твою задачу сложнее. Мне… жаль, Матвей.

Ох, это оказалось трудно. Сломать в голове своё «хочу», чтобы понять: ему хуже. Потому его так раздражало моё наплевательское отношение к безопасности — он прикладывал для воплощения плана в жизнь куда больше сил, чем я, а испортить всё можно одним поцелуем.

Наверное, то просто успокоилась моя женская гордость: понимание, что могу получить всё, чего захочется, моментально делало из желанного приза ненужную безделицу. Точнее — ту, без которой можно и обойтись. Тем более ради нас с Женькой.

— Думаю, от тебя это мало кто слышал, так что приму как извинения, — слабо улыбнулся Матвей, и мы продолжили идти по аллее на приличном расстоянии друг от друга. — Может, сладкой ваты в знак обретённого понимания?

— Это же так вредно… Сплошной сахар, — без особого протеста простонала я, некстати заметив с правого края ларёк с жужжащим аппаратиком и девочкой-продавщицей в бейсболке. — Мне потом что, умереть на тренажёрах?

— Одну на двоих. Это же как… вкус детства. Если бы за чем я и вернулся на родину, так это за пирожками с капустой и за ватой.

Больше не слушая моих стенаний, Матвей тормознул у ларька и купил это белое облако на палочке за добытый из кармана джинсов мятый полтинник. Я не удержалась и осторожно отщипнула кусочек, пообещав себе, что только попробую. И воздушная сладость привкусом жжёной карамели растеклась по языку.

— Блин… вкусно, — пришлось признать с тяжким вздохом, пока бокор отрывал себе сразу здоровенный кусок и не стесняясь ловил ртом кончик получившейся сахарной ленты.

— Ты что, никогда не ела вату? — с любопытством задрал он бровь, пока мы продолжили неспешно плестись в сторону набережной.

— Пару раз, тайком с Женькой. Нам нельзя было есть много сладостей и портить фигуры и зубы. А на аттракционы нас водили, чтобы снять очередную рекламу. Помню, однажды нас катали на «диком поезде» три часа подряд, потому что нужные дубли никак не получались. Пока не приехала бабушка и не устроила всем разнос. Блевали мы потом всю ночь…

Я замолчала и спешно запихнула в рот ещё один комочек ваты, чтобы смягчить давление в горле. Наверное, лишь с возрастом пришло понимание, как наши с братом милые мордашки безжалостно эксплуатировали мамины маркетологи. Подобные вещи обставлялись как игра: ну какая семилетка откажется кататься на каруселях часами подряд? Наряжаться в платья принцессы, строить рожицы в камеру, носить шикарные причёски с тоннами лака, краски и блёсток?