Мой муж

Почти подряд схомячил три цветных печенюшки и не поперхнувшись, запил остатками кофе. Единственное о чём я могла подумать, это о сливках. Видимо, они нейтрализовали остроту перца, но совершенно забыла, что натирала стручком ещё и края чашки.

— Савелий приходил уже? — обратился Исаев к тётушке, встав из-за стола.

— Да, шуршал на участке поутру уже.

— Пойду баню проверю тогда, если готова, тогда пока все спят первые и пойдём! — радостно сообщил Исаев, погладив меня по плечу.

— К-куда? — переспросила, не понимая, хлопая ресницами.

Какая к чёрту баня ещё?! К такому я не была готова!

— В баньку, — подсказала Анна Захаровна вместо племянничка, который уже давно ушёл.

Я смогу! Я успею улизнуть за ворота и сбежать подальше от дома Исаева, но только не баня!

— Ты со стола убирай, а я пойду тебе полотенчиков чистых найду и простынку, — Анна Захаровна ушла, а я вместо того, чтобы бежать куда подальше и как можно быстрей, в любопытстве пригубила остатки кофе.

Рот обожгло не сразу, но так, что я не смогла сдержать кашля. Слёзы вышибало из глаз, кинулась к холодильнику за молоком, но и оно не принесло мне особого облегчения. Меня чуть не стошнило, а умывшись я сделала только хуже. Горели теперь не только губы, но и щёки, лоб и вообще всё, куда попала вода, даже ладони жгло. 

Просто невероятно было, как он это перенёс так стойко. Если бы я не видела своими глазами, как Исаев отпивает кофе из чашки, я бы решила, что он его под стол вылил. 

— Ой! Что это с тобой? — спросила Анна Захаровна, вернувшаяся на кухню со стопкой простынок и полотенец. 

— Аллергия какая-то, что ли, — соврала я, — Вы не волнуйтесь, пройдёт, — взяла у неё стопку из рук, только бы она не пошла к племянничку докладывать. 

— Ой, так это на макароны эти, наверное, они же с миндалём, ты миндаль ела когда? —  я сначала кивнула, потом отрицательно покачала головой, — Сейчас я тебе дам от аллергии у меня есть, а то знаешь с этим ведь не шутят. У нас как-то Клим приезжал с девицей одной, так её кто-то тяпнул за лицо. То ли мошкара, то ли оса, раздулась на глазах вся, — устрашающе рассказывала Анна Захаровна, отыскивая мне таблетку от аллергии в аптечке.

— Спасибо! Я пойду, — приняв таблетку, которая мне совершенно была не нужна, со стопкой полотенец и простыней вышла из дома. 

Оглядевшись, убедилась, что Исаева нигде нет и быстро пошла к калитке. Только на полпути поняла, что тапочки переобуть забыла. Но возвращаться было глупо, да и тапки считай мои, где хочу там и хожу в них. Чудная щеколда на калитке поддалась так просто, и свобода была так близко, что я, потеряв всякую бдительность, вышла на улицу без опаски. 

Вышла и попала прямиком в объятия Исаева, говорящего с кем-то по телефону. Точней слушающего кого-то на том конце, потому-то я и не поняла, что он вот-вот за воротами стоит и я попадусь ему в лапы моментально. 

— Потеряла меня, — радостно улыбнулся, решив, что я его искала, — Сейчас уже в баню пойдём, милая, — сказал он, приобняв меня.

Это всё стопка полотенец в моих руках была виновата, если бы я вышла без них, он бы такого не подумал. Но скажи я правду, то выглядело бы всё так, словно я хотела эти простыни и полотенца стащить. 

Позор какой.

Позор, но как идти с Исаевым в баню я не представляла.

— Да нет, это я не тебе, жена тут, — ответил кому-то Исаев, уже без всяких формальностей считая меня женой. 

Эта вскользь брошенная Исаевым фраза и навела меня на мысль, как отвязаться от похода в баню. Пока он обсуждал с кем-то продажу двух породистых кобыл, я в уме репетировала свой отказ. 

Всё выходило вполне логично, не должно было вызвать каких-то подозрений у Исаева.

— Я в баню не могу! — заявила истерично, как только он завершил телефонный разговор. 

Исаев окинул меня своим смеющимся взглядом с ног до головы, и прищурив левый глаз, с ухмылкой спросил;

— Чего так? — губы у него были заметно красней, чем обычно, значит, всё-таки эффект от кофе был, но это уже меня ничуть не волновало. 

— Мы же ещё не поженились, а я до свадьбы не могу, — призналась, краснея словно рак которого кинули в кипящую воду. 

— Ерунда какая, — заявил Исаев, заводя меня обратно за калитку, — Свадьба дело решённое, в среду поедем заявление подавать, — говорил он, и вёл меня в сторону бани. 

— Всё равно не могу, вдруг вы, — запнулась с этим вы и тут же исправилась, — Вдруг ты передумаешь, а я хочу себя для мужа сохранить. Так что, сначала свадьба, потом всё остальное! — осмелев, заявила я.

Исаев приостановился, и по-прежнему обнимая за плечи, посмотрел на меня сверху вниз, расплываясь в улыбке.

Я уже знала это его выражение лица, означающее, что сейчас он ляпнет что-то эдакое и сам же рассмеётся.

— Милая, мы в баню париться идём, а ты о чём думаешь? — он не расхохотался, но видно было по его смеющемуся взгляду, что едва сдерживается.

Щёки горели уже не от перца, а от стыда.

Это же надо!

Снова выставил меня какой-то развратницей!

— В бане же раздеваться придётся, — ответила я, собравшись с мыслями.

Смотреть на Исаева я уже не могла, разглядывала в этот момент узор на каменной дорожке.