Мой муж

— Мне хороший, — после моего ответа продавщица полезла доставать какао с дальней полки, видимо, редко покупали, а за моей спиной бабки уже не стесняясь шуршали обо мне. 

Задрав гордо нос, повернулась к ним и посмотрела каждой в мутные глаза, в ожидании, что мне что-то скажут. Но нет, бабки поджали свои сморщенные губы и отвернулись к хозяйственной полке, словно им резко мыло понадобилось. 

Чувствовала я себя отвратительно, потому что это был не мой район посёлка, и я здесь никого не знала, а меня знали все! 

— Всё? — грубо спросила вернувшаяся с двумя пачками какао продавщица, я лишь робко кивнула, желая поскорей убраться из этой «Курочки», — С вас сто пятьдесят восемь рублей и без сдачи посмотрите, — потребовала она. 

— У меня нет, только пятьсот, — выложила ей на тарелку купюру, снова слыша за спиной мерзкое старушечье шушуканье. 

— Восемь рублей ищите, иначе сдачи не дам, — заявила тётка, злющая, словно я ей что-то должна. 

— У меня нет мелочи, давайте на сдачу что-нибудь, шоколадку, например, — предложила ей так разойтись, и продавщица снова полезла в закрома.  

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот же жульё, мелочи денег даже нет, — в полный голос высказалась одна из старух. 

— Что вы мелете? Какое ещё жульё?! — громко возмутившись, обернулась к ним. 

— Да всем известно, что муженёк твой жулик и вор! Весь посёлок себе заграбастал, честным людям и хозяйством заняться нельзя! — налетела на меня с обвинениями одна из старух, под поддакивание своей дряхлой подружки. 

Внутри всё кипело от злости и негодования, потому что я отлично знала, как пашет мой муж и всё, что у него есть заработано честным и порой круглосуточным трудом! Сдержалась только чудом, понимая, что криками этих старых дур не пронять, а ответить хотела так, чтобы умылись. И достойный ответ сам напросился, стоило только случайно взглядом зацепиться за их авоськи. У каждой по десятку яиц. Вот же ленивые сплетницы! 

— Ну не мой же муж не даёт вам кур завести. Яйца-то покупные, — усмехнулась и повернулась к прилавку, — Чьи яйца-то у вас? С чьей птицефабрики? — спросила у продавщицы нарочито громко, чтобы и старухи слышали. 

— Исаева, чьей же ещё? — удивилась продавщица. 

— Вот именно, — забрала свои покупки и сдачу и вышла из магазина не молча, — Вашими языками улицы хорошо мести, длинные как помело! — ответила старухам, под громкий смех продавщицы. 

Шла домой с покупками, и поедая шоколадку, страдала от несправедливости. Было невероятно обидно за мужа. Ведь была уверена, что он ни рубля ни украл, а каждую копейку заработал своим умом и трудом. Просто это всё человеческая жадность и зависть с ленью! Поэтому они так говорят о моём муже! Как он там рассказывал... Мясо думал выгодно продать, чтобы участок земли выкупить. Вот! Мясо же продал и землю купил, а не украл! Да и что он дурак воровать?! 

Даже под ноги смотреть забывала порой и запиналась, пыхтя от злости на тех сплетниц старух, совершенно позабыв, как не так давно сама считала, как они. 

Ведь сама не хотела замуж за Исаева идти и отца с братьями возненавидела за то, что бандиту отдали.  

Думала, правда, с небольшой разницей, без зависти и жадности. Но действительно считала, что мой муж бандитская рожа. Почему-то было привычным думать, что честным и обеспеченным одновременно быть нельзя. Тем более в сельском хозяйстве. 

Я почти дошла до дома, завернула за угол, с удивлением увидев Анну Захаровну. Не думала, что она станет стоять возле калитки и ждать меня. 

— Вы что же так и стоите? — крикнула ей ещё издалека, но тётушка не ответила сразу, дождалась когда я подойду ближе. 

— Ой, неспокойно мне что-то стало, ты ушла, и так сердце забилось нехорошо, — тихо произнесла Анна Захаровна, пугая меня своим таким состоянием. 

— Давайте в больницу? Я могу отвезти! — уже бы кинулась к машине, но тётушку отпустить было страшно, казалось, едва на ногах стоит.

— Да нет, давай в дом просто вернёмся. Со мной бывает такое, волнение как накатит без причины и успокоится нет возможности. Но ты вернулась и всё лучше стало, — Анна Захаровна направилась к дому, а я за ней, не силой же её в машину тащить.

— Уверены? Может, всё же доедем до больницы? — я и сама заволновалась, бабки из «Курочки» и рядом не стояли.

— Да, а ты то, какао купила? — я кивнула в ответ, — Сюрприз тогда пойдём стряпать. 

Перед началом готовки я напоила тётушку сладким горячим чаем и померила на всякий случай давление. Оно было в норме, и успокоившись,  села изучать рецепт. В принципе, с коржами ничего сложного не было, разве что с помадкой надо было повозиться и сварить сгущёнку.

— А где сгущёнка? Я бы сразу варить поставила, она же небыстро варится. 

— Так уже готовая есть, так и называется, «Варёнка»! — бойко заявила тётушка, становясь радостной буквально на глазах.

— Ну да, я такую видела в магазине как-то.