Мой наполовину (СИ)

Он кинулся в мою сторону и обнял меня, заставляя меня дышать чаще. Он был все еще моим. Я не потерял его. Он со мной.

Жанна плакала сбоку и, ударив меня в плечо кулаком, влезла в наши объятия, укрепив их.

– Ну как вы? – спрашиваю сев за стол вместе с ними.

– Нормально, – невесело отвечает Сергей.

– Эй, я все еще тут, помнишь. Меня просто нет рядом, но я, кажется, здесь, – сжал его руку.

– Это не одно и то же.

– Верно, сын. Но это уже что-то. Мои надежды на тебя по-прежнему высоки. Ты попадешь в лигу, и я обязан гордиться тобой и твоими успехами. Ладно?

Он молчал. Но ответил все же.

– Ладно. Мы снова переехали.

– Куда?

– В старую квартиру. Мама уедет, а квартиру, так как она больше оставит. И приказала там жить.

– Ты рад?

– Там ближе к школе. И там моя старая комната.

– Хорошо.

Сестра молчала. Она по-прежнему не верила в то, что происходящее, правда. И нам нужно было обсудить Сашу. Так как она, не прекращая, винит только себя. Я пытался ей звонить. Но она боится говорить со мной.

– Я знаю, что это из-за нее, – вдруг произнес Сергей.

– Сын…

– Ты правда заступился за эту женщину?

– Правда. Тот человек причинил ей большую боль и остался безнаказанным. Он пришел снова и хотел сделать с ней это снова. Но сын, то, что произошло случайность. Я ударил, но он поскользнулся.

– Намек на то, что нужно думать, прежде чем распускать руки?

– Именно. Я пошел на поводу у ярости. Мог просто оттащить его и перекрыть путь. Позвонить в полицию.

Я считал иначе, но сын должен знать, что такие моменты – это баланс на грани.

– Тебя посадят? – вопрос, который не оставляет меня в покое. Я готов к наказанию и не готов одновременно.

– Думаю, да.

Разумеется, мы обсуждали с адвокатом все это, и я знаю все, что будет потом.

– Надолго?

– Это решать судье, сынок.

– Я не хочу этого.

– И я тоже, – обнял его крепко и почувствовал, как он дрожит.

Все время я боролся с самим собой. Держался. Но рядом с сыном не могу. Выпуская страхи на волю. Не до конца. Чуть-чуть.

– Все будет хорошо, обещаю. Все будет хорошо…

Я в это верил. Я это знал. Осталось убедиться, чтобы с Сашей все было также хорошо.

Сергей ушел. Его забрала Алла, которая, разумеется, не стала ко мне наведываться. Мой сын прекрасно все понимал, но он просто ребенок, которому нужен отец. Первый суд назначили на двенадцатое января. Мне же остается надеяться, что он не затянется. Учитывая, что родители парня будут настаивать на том, чтобы меня посадили за решетку.

– Как она? – спрашиваю сестру, оставшись с ней наедине.

– Плохо. Отказывается вообще слушать.

– Черт, – тру лицо, ненавидя расстояние между нами. – Почему она не может понять этого?

– Потому что она составила свою картинку Олег. У тебя было все. Теперь ничего.

– Боже, я просто развелся с женой, с которой брак себя исчерпал и заступился за девушку, в результате чего произошел несчастный случай.

– Я знаю. Она нет.

– У тебя есть бумага и ручка?

– Конечно.

– Я напишу ей кое-что, передашь?

– Обязательно.

Вывожу на листочке единственные три слова, которые готов сказать сейчас, и надеюсь, что она поймет их значение. Сворачиваю в четыре раза клетчатый отрывок и отдаю сестре.

Она забирает его, отправив в блокнот, и сжимает мою руку.

– Мы с мамой верим в тебя.

– Спасибо.

Улыбаюсь как могу задорно, вселяя веру в нас обоих.

Глава 29

Саша

Она смотрела на меня холодным взглядом. В них не читался стыд или сочувствие. Я больше не узнавала свою маму в этой женщине.

– Как ты могла? – повторила свой вопрос.

– Как я могла что?

Поняв, что не смогу сдержать эмоции, я осмотрелась.

– Простите, могу я поговорить с мамой? – обратилась к полицейскому.

– Пять минут, пока я буду заполнять бумаги.

Он указал на комнату, похожую на ту, где я была недавно.

Войдя внутрь, мама захлопнула дверь и почти накинулась на меня.

– Что ты натворила, глупая? Что происходит?

Она не понимала, видимо, потому что ей еще не сообщили ничего.

– Два миллиона, мам? Это моя цена? Цена того, что со мной сотворил этот подонок?

– Что? Но как… – ее шок был на лице нарисован черными красками, как и ее нутро.

– Твое увольнение. То, как ты не переживала о деньгах и спокойно сидела дома. Боже… Да сколько в тебе осталось человеческого?

– Ах, вот в чем дело? Ты все жалеешь себя? А я говорила, не рожай это исчадие, но ты же возомнила себя вселюбящей матерью? Так почему я виновата в том, что тебе жить не на что?

– Ты не поняла? Ты продала меня насильнику. Оставила этого подонка гулять по улицам, наслаждаться жизнью, вместо того чтобы посадить его за решетку. Заставить заплатить его другой ценой за свою… – мой подбородок задрожал, – дочь…

Я вдруг вспомнила, как уважала ее. Как смотрела на ту, что растила меня одна, пусть и помогала бабушка. Но она гордо шла вперед. Не была щедра на эмоции. Но мамой оставалась. Я была послушной. Я была идеальной дочерью. Я любила ее.

Любила как самое драгоценное, что было в моей жизни.

– Да откуда ты все знаешь?

Стерев слезы с лица, я ответила.