Мой настоящий отец

Думаю, там тебе куда лучше, чем на пенсии. Вкалываешь там вовсю. Так держать. Продолжай работать — в Небесной канцелярии. Добивайся отсрочек наказания. Берись за безнадежные дела. И помогай. Как прежде. Спасай обманутых, обездоленных, несправедливо осужденных, таких, как ты. Используй смерть на полную катушку. Ты всегда умел заражать людей своей энергией, теперь можешь разбрасывать ее направо и налево. Пусть достанется всем, кто сумеет ее преобразовать для пущей эффективности. Только этого я, законченный эгоист, прошу для тебя у Бога, в которого ты верил так весело. Не у Бога, скроенного по стандартной мерке молитвослова, а у Бога, обитающего на высотах духа.

*

В семь лет я отверг тебя, а в восемь принял назад. После твоей смерти я снова взял тебя в отцы. А теперь отпускаю на свободу. К новым друзьям, к будущим клиентам — ко всем, кто прочел эту книгу и, надеюсь, привязался к тебе.

Что до меня… Я часто слышу: «Ваш отец так вами гордился». Нет, все гораздо сложнее. С раннего детства ты учил меня быть свободным — свободным исполнять твои мечты и думать, будто я сам выбираю, как жить и что делать. Надеюсь, это все еще так.

Ты наделил меня своим чувством юмора, приобщил к своим фантазиям, привил вкус к литературе, театру, песне, фантастике, поощрял мое донжуанство, советовал подольше наслаждаться холостяцкой свободой и более или менее осознанно навязал мне маршрут, которым не смог пройти сам. Я получил иллюзию свободы выбора и стал тем, кем ты хотел. Тем, кем ты не стал. Даже в творчестве мы похожи, только ты всю жизнь оставался любителем, а я с семи лет рвался в профессионалы, чтобы удивить тебя прежде, чем ты умрешь.

Сорок лет я преодолевал преграды, строил воздушные замки, побеждал и проигрывал, был упорным и беспечным, жертвовал и наслаждался, короче говоря, вжился в роль, которую ты стремился и мечтал сыграть. Твоя душа вселилась в меня задолго до того, как покинула твое тело.

Ничего тут не поделаешь, надо идти дальше — с тяжелым сердцем и легкой душой. Продолжать творить, играть, воплощать. И пускай ты мне уже не помреж, но моим суфлером ты останешься навсегда.