Мой не альфа

— Он ненавидит нас настолько, что изнасиловал меня, Важе. Он изнасиловал меня на капоте моей ламборджини. Ты можешь себе представить?! Он просто изнасиловал. Чтобы я отсутствовал в офисе неделю. Только этот путь он нашел самым выгодным и поступил именно так, как посчитал нужным. Ты можешь представить насколько он жестокий человек?!

Тот ошарашено смотрел на меня и только потом сел. Какое-то время он просто молчал, а потом сказал отрешенно:

— Я бы тоже пошел на этот бой. Либо смерть, либо официальные извинения. Ты прав, прости.

Я кивнул и отвернулся теперь уже сам от него.

— Колея врагов. — сказал он тихо, и я подтвердил фразу тропы войны.

— Колея врагов, объявляю ее. — именно так поступают альфы, честь которых пострадала. Именно на ринге мы можем восстановить ее. Фраза «Колея врагов, объявляю ее» говорит пострадавший своему секунданту, и тот уходит искать противника, хоть ему и так официально могли сказать. Но именно когда секундант уже подобран, именно тогда бой огласится с указанием места и времени проведения.

Мой Важе ушел, и я устало опустился на скамейку в его спортивной школе. Он был другом семьи моего брата. Именно он помогал мне отвозить каждый день детей на тренировки и даже частенько сам застревал в играх с ним. У него не было детей, и он отрывался с малышами Фарелла. А уж если мы были с ним вдвоем, то устраивали побоища с малышами и всегда проигрывали. Они крушили нас, эти два омежки. С альфой такого трюка не проведешь. Но и альфа, сын Колина, тоже отрывался с нами, с любовью поглядывая на своих братиков.

Завтра бой. Рано утром. Надо выспаться. Хотя перед смертью не надышишься, но мне хотелось попрощаться с малышами Колина. Прикладываю трубку к уху и прошу Фарелла:

— Отвези малышей Колину, я… попрощаюсь с ними.

Голос у Фарелла заплаканный.

— Прости, прости меня за всё, да, конечно, я отвезу… Алек…

Но я уже сбросил и набрал брата. Он тут же с первого гудка взял.

— Ну что ты там придумал?! Я виноват во всем, и я выйду на этот гребаный ринг!!! Я альфа!!! Я дурак!!!

С усмешкой интересуюсь:

— А я нет?

Тот, помолчав, со злостью выплевывает:

— Ты не альфа, ты недоделанный альфа. Тебе нельзя выходить на бой. Честь Ужани не позволит оставить тебя в живых. Они не имеют права оставить тебя в живых!!! Ты разве не знал этого?! — он кричит в трубку, в ярости задыхаясь от спазмов. Спокойно прошу:

— Фарелл привезет омежек, позвони мне, когда Фарелл уйдет, и я приеду, чтобы с ними попрощаться. И своего старшого не забудь, а пока я к отцу. И хватит всем докладывать, где я. — я бросил трубку и, торопливо выйдя из школы своего друга, сел на мотоцикл.

Вырулив на центральную улицу, стал набирать скорость. Рядом прогудели, увидев лицо Ртиана, я сделал вид, что не узнал и просто обогнал его машину. Пробка не дала ему проехать за мной. А я, сделав для верности еще пару кругов и наслаждаясь ветром, что рвался сквозь шлем, лишь прибавил скорости перед въездом в родовой особняк моих отцов. С ними у меня был долгий разговор. И, честно сказать, не очень приятный. Их адвокаты давно уже искали лазейки, в деле, что натворил мой брат, да и я. Но пока всё было безрезультатно. От них я уехал с тяжестью на сердце. Было обидно за то, что они полностью доверились мне во всем. Мне хотелось, чтобы меня все отговаривали, жалели, наверное, а не получив этого, стало как-то пусто и холодно. Этот Ртиан забрал у меня мой мир, в котором я очень уютно жил и переживал всякие невзгоды, поражения. А сейчас мне негде было это пережить. Не было моего бассейна. Не было моего фитнеса, в котором я доводил себя до изнеможения. Я словно деградировал на несколько веков назад. Мне оставалось взять меч и рубить добычу в лесу, готовя ее на костре.

У брата я был недолго и, повозившись с племянниками, огорченно посадил их в машину уже не мою ламборджини и с тоской смотрел вслед отъезжающим любимцам. Вот и этот особняк у брата не его. Нам отцы подарили на совершеннолетие по машине, правда, я выбрал мотоцикл. А потом на двадцатипятилетие по особняку. И снова я попросил чуть не в чаще леса себе домик. А потом еще перестраивал его по своему вкусу лет пять, постоянно всё усовершенствуя. Но уже по привычке, я там бывал очень и очень редко. Мне не с кем было его делить как, например, моему брату. У него в этом особняке выросли все малыши. А у меня не было даже того, кого я бы хотел привезти в свой домик.

— Может, передумаешь? — сказал подошедший сзади брат и сел рядом на красивое крыльцо в старинном стиле с колоннами по обоим сторонам. Несколько статуй были выполнены в готическом стиле по образам его детей. Это был мой подарок им на день рождение.

— Нет, не передумаю. — и, повернувшись к нему, спросил встречно: — А сам Ртиан тебе говорил, как он исключил меня на неделю?

Тот мотнул головой и приготовился слушать меня. Я видел в его глазах любопытство, но не видел, что он готов к такой истории. И потому отвернулся и сказал надменно: