Мой неизвестный Чапаев

Но, увы, опоздали! Причалы сожжены, паром отогнан к противоположному берегу, а буксир успел уйти. Примерно через час потеря была вознаграждена. На реке показался пароход — пыхтя и шлепая плицами, медленно продвигался против течения. Вот бы его заарканить!..

Спешенные кавалеристы залегли вдоль берега. Когда судно приблизилось, командир эскадрона пугачевцев Дмитрий Злобнов, приложив руку ко рту, закричал: «Стой!» — и пулеметные очереди просвистели над водою. Озадаченный столь грозной встречей капитан парохода застопорил машину. С другого берега, выручая, тоже начали стрелять пулеметы. Но левый берег ближе, и капитан предпочел причалить у Красного Яра. Этот грузовой пароход и захваченное позже второе судно с баржой очень пригодились чапаевцам при форсировании реки.

Комбриг Кутяков село Киржацкое занял тоже 2 июня, но к вечеру. На него, согласно приказа Чапаева, возлагалось артиллерийским огнем воспрепятствовать движению неприятельских поездов на правобережье. И это было сделано. Батарея 73-го дивизиона, следовавшие с полками, сразу же по подходе к реке выбрали выгодные позиции, подвезли боеприпасы. «Сейчас я буду обстреливать Уфу, — сообщал Кутяков соседу справа комбригу Потапову 2 июня в 22 часа 15 минут. — Михайлов /командир 218 полка/ будет обстреливать линию железной дороги, дабы вовсе лишить противника возможности передвижения поездов».

В той же записке Кутяков спешит поделиться приятной новостью: «Сегодня у Красного Яра взят пароход вполне исправный, на котором находились 22 патронные двуколки и пр. Река нами перерезана» — и просит Потапова: «Чаще посылайте связь ко мне в Киржацкое через Маловку, где находится эскадрон 219 полка. Сообщите о положении на участке вашей бригады».

Несколько дней потребовалось, чтобы, правильно оценив сложившуюся обстановку, разработать боевую операцию, сгруппировать войска, подтянуть орудия и бронемашины, установить контакт с авиацией.

Прибывший своим поездом на станцию Чишмы командарм Михаил Васильевич Фрунзе, не задерживаясь, отправился на автомобиле в Чапаевскую дивизию. С ним были начальник политотдела Туркестанской армии В.А. Тронин, секретарь Реввоенсовета В.В. Савин и др. Приезд командующего всех чрезвычайно обрадовал. А сам Василий Иванович ходил просто гоголем: вот, мол, не к кому-то, а к нему, именно к нему пожаловал дорогой гость...

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ В.А. ТРОНИНА

Июнь 1919 года. Едем с М.В. Фрунзе в штаб Чапаева. Легко идет машина по еще влажной от ночной росы, хорошо наезженной дороге. После вагонного сидения такая поездка как отдых.

Волнует предстоящая встреча. С Чапаевым у меня до этого было лишь одно мимолетное свидание в Бузулуке. Во время пасхальной ночи, когда звонили колокола, кто-то пустил провокационный слух, что на город налетела разведка белых. Началась паника, перестрелка. Стреляли не раздумывая, куда и в кого. И вот в самый разгар пальбы на улице верхом на лошади появился Чапаев.

Он носился как вихрь и кричал:

— Прекратить стрельбу!

Бойцы узнали знакомый голос, и пальба постепенно стихла. Утром, когда состоялось наше знакомство и когда как-то невольно вырвалось опасение насчет неосторожности Чапаева — ведь могли стрелять и бандиты, — Чапаев только усмехнулся да, прищурив по-особенному глаза, пробурчал:

— А лучше бы было, если бы сдуру друг друга перестреляли?..

В предстоящих боях за Уфу у Чапаевской дивизий решающая роль.

Ещё канун лета, но рощицы, мимо которых пролетает машина, уже зелены. Цепочкой растянулась какая-то часть. Останавливаемся около отставших. Михаил Васильевич Фрунзе задает несколько вопросов — запаздывают ли бойцы? Смеясь, он отмечает, что часть из них идет босиком.

— Без сапог-то и быстрее, да и ногам легче, и опять же экономия, — весело отвечают ему. — А насчет того, что запаздываем, то пусть товарищ командир не беспокоится. Вышли и так раньше срока, указанного в приказе. Да идем, можно сказать, на «три креста».

Действительно, бросалась в глаза бодрость и решительность всех, кого мы обогнали.

— Интересный народ, как и сам командир, — говорит Фрунзе. — Вы ведь, наверное, знаете, что Чапаева посылали учиться в Москву, в академию Генерального штаба? Ну и не вышло. Стал чахнуть Василий Иванович и наконец написал письмо Линдову, члену Реввоенсовета: просил отозвать на любую должность, только в часть. Томиться, говорит, понапрасну в стенах не согласен. Это мне как тюрьма. А если не отзовете, пойду к доктору, который меня освободит... Сейчас Чапаев в своей стихии. И стихия, как видите, особенная, бодрящая. Правда, и достается от нее, особенно политработникам. Вы ведь понимаете, о чем я говорю? Наверное, в политотделе кой-что имеется на этот счет?

— Да, есть.

— Наверное, больше жалоб? Ведь тот, кто доволен, писать не будет.

— Пожалуй, что так. Хотя те, с кем приходилось разговаривать, не жалуются, а наоборот, в большом восторге...