Мой некоронованный принц, или Золушки не продаются

– Вот лучше бы я к вам не приезжал, – хмыкнул старший брат. Растолкал братьев и поплелся в ванную комнату.

Мать была холодна с ним, как никогда. Она даже не ответила на его поцелуй в щеку. Впрочем, она и раньше не отличалась особой чувственностью в отношении старшего сына. Он первенец, а значит, все шишки в любом случае посыплются на него.

– Павел, нам надо серьезно поговорить, – хмуро сверля его взглядом, произнесла Маргарита.

– А можно, я сначала поем? – брезгливо скривился старший сын. – По-моему, в последний раз я ел вчера в обед. Могу я насладиться трапезой в тишине?

Эдик и Поль многозначительно переглянулись и шмыгнули на свои места за столом. Экономка принесла горячую солянку, и медленно разлила ароматно пахнущий суп по тарелкам.

Мать метнула в него ледяной взгляд, но промолчала. В чем – в чем, а в выдержке ей не отнять.

Павел взял с плоской фарфоровой тарелки, тисненной золотом, аккуратно нарезанный хлеб и вдруг подумал, что ему совершенно все равно, о чем собирается говорить мамочка. Он давно уже вышел из того возраста, когда боялся ее неодобрения больше всего на свете. Лучше уж насладиться обедом. Потому что в родительском доме единственное положительное впечатление можно получить только от трапезы. И то, потому что готовкой занимается прислуга.

Мать занималась приготовлением праздничного стола один раз в году – на Рождество. Все остальное время она предпочитала пользоваться услугами нанимаемого персонала.

На второе подали жаркое из нежной телятины и салат из свежих овощей. Павел медленно наслаждался обедом, намеренно испытывая терпение матери. С некоторых пор ему доставляло удовольствие видеть ее раздраженной. Жаль, что он отправил накануне Аню восвояси. Иначе бы обязательно женился на ней, дабы довести мамочку до ручки.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – будто опомнившись, улыбнулся он и отодвинул от себя пустую тарелку.

Эдуард и Поль тут же уткнулись в стол.

– Твоя последняя выходка на приеме у Чубарова, Павел! Она не укладывается ни в какие рамки! – стукнув по столу приборами, наконец сорвалась Маргарита. – Для чего ты притащил с собой эту нищенку?!

– Это ты про Аню? – с усмешкой приподнял светлую бровь он. – Так она совсем не нищая. У нее обычная семья со среднестатистическим доходом. Магазинчик приносит прибыль.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Она не нашего круга! И ею никогда не станет!

Павел отхлебнул чай из красивой фарфоровой кружки и поморщился – тот оказался слишком горячим.

Впрочем, если бы мама хоть раз в жизни проявила к нему другие чувства, кроме раздражения и необоснованных придирок, он бы успокоил ее, сообщив, что с Аней уже все в прошлом. Но его опыт старшего, вечно во всем виноватого сына показывал совершенно обратное. И утешать мать совсем не хотелось.

– Если я решу, что Аня будет моей невестой, тебе придется смириться.

– Маша Кузнецова – вот кто тебе нужен, а не эта певица из второсортного ресторана!

– Мама, Маша никогда не вызывала у меня никаких чувств! Ее тощие, анорексичные бедра и жидкие, вытравленные в блонд волосы убивают все желания на корню! Ты никогда не получишь внуков, если вздумаешь заставить меня посвататься к Маше! Мое мужское достоинство не сможет подняться даже на половину при виде ее обнаженного тощего зада! Да и она вряд ли сможет выносить ребенка!

– Ты говоришь о Маше, как о какой-то племенной кобыле! – взвизгнула Маргарита.

– А разве можно рассматривать предлагаемых тобой особей с другой точки зрения? – он победно улыбался. Его цинизм достиг своей цели: мамочка взорвалась.

Поль и Эдик старательно прятали лица, но их губы дрожали от едва сдерживаемого предательского смешка, готового сорваться с губ в любую минуту.

В айфоне, лежащем на столе перед Павлом, щелкнуло сообщение. Он покосился на экран. Не поверил своим глазам. Удивленно присмотрелся к адресату еще раз.

«Прости меня, я была не права…» – начиналось сообщение.

Настроение мгновенно взлетело вверх. Надо же… У Золушки, оказывается, заиграла совесть? Павел знал, мать не любит, когда ее сыновья пользуются сотовой связью за столом. Но любопытство пересилило опасение вызвать на себя новую волну ее негодования, и он нажал на сообщение, желая прочесть его до конца.

Ах, ей было обидно, что он ее дразнил? А ему, значит, обидно быть не должно. Совсем.

– Ты ничем не отличаешься от своего проклятого отца! – шикнула мать и, гордо поднявшись, направилась к выходу из столовой.

– Он тоже хотел жениться на певичке из ресторана? – скривился ей вслед Павел.

Братья не удержались, и взорвались хохотом.

Он снова прочел сообщение. Сердце предательски ликовало. Если Аня написала ему письмо, значит, еще есть надежда.

Он ничего не ответил Ане на ее душевное излияние. «Пусть мучается чувством вины и дальше», – решил он по дороге на работу. Должна же она понести хоть какое-то наказание за свою дерзость?