Мой некоронованный принц, или Золушки не продаются

– Что ж, видимо, тебя ничем не пронять, – Маргарита стояла у окна просторной гостиной на втором этаже их особняка, и даже не смотрела на старшего сына. – То, что тебе понравилось корчить из себя клоуна, помогая своей ресторанной подружке стряпать выпечку, я уже знаю. Естественно, я морально готова к тому, что рано или поздно из собственного упрямства ты сделаешь ей предложение руки и сердца. И я бы повоевала с тобой еще, дорогой мой мальчик, да только вот у нас на это нет времени. Дедушка в больнице, и врачи пророчат ему очень скорую смерть. Так что, будь по-твоему. Считай, я проиграла тот раунд, в котором ты собираешься испортить нашей семье репутацию, женившись на певице из ресторана. Ты уже сделал ей предложение, Павел?

– Конечно.

Он внимательно посмотрел на мать. Он не доверял ей. Но жениться на Ане, не представив ее семье, он просто не мог. С его стороны это было бы подло, и в первую очередь, по отношению к любимой. Поэтому он был готов принять на себя взрыв негодования, который, по его мнению, последует за его объявлением о скорой женитьбе.

– Хорошо. Мы должны познакомиться с ней поближе, прежде чем сыграем свадьбу. Тебя устроит, если мы соберемся вместе на следующей неделе? Например, в пятницу вечером.

– Отчего ты так легко принимаешь мой выбор? – напряженно сверлил ее взглядом сын.

– От того, что сейчас не время для ссор. На карту поставлено наследство. Я готова принять твою спутницу в обмен на лояльность в отношении твоего будущего вступления в наследование. И я надеюсь на твою поддержку, Павел. Мне просто больше не на кого опереться. Пожалуйста, сынок. Ты не можешь отказаться от семьи. После смерти дедушки у руля встанешь ты.

Павел понуро выглянул в окно. Лучше бы она продолжала его ненавидеть. Так у него был бы шанс легко отказаться от наследства. А теперь, когда стальная мамочка дала трещину и просит о помощи, его сердце разрывается на части. Он, конечно, тот еще подлец и эгоист, но бросить их всех во имя светлой цели вершить правосудие? Бросить Поля, которому еще учиться и учиться. Оставить Эдика, который, как оказалось, играет на деньги и не может остановиться. Вычеркнуть из своей жизни вечно пьяного отца…

– В пятницу вечером. В семь часов тебя устроит? – зазвенел голос Маргариты.

– Устроит, – угрюмо отозвался Павел.

Она давила на него. Давила, как и всегда, но сменила тактику. А он ничего не мог поделать только потому, что она просила о помощи.

Он быстро покинул родной дом. Впрочем, как и всегда. У него никогда не было желания задерживаться в особняке надолго. Наверное, самое счастливое время в его жизни – учеба в Москве. Вот где не надо было думать про возвращение в мрачный и кичащийся роскошью особняк, в котором царили уныние и холод. Вот только сейчас от семьи никуда не убежать. Не спрятаться, как раньше. Маячащая на горизонте смерть деда, с которым он почти не общался, давила на него тяжким грузом. Ему нужно поговорить об этом с Аней. Черт возьми, ему больше не с кем говорить о том, что будущее счастье теперь повисло в воздухе. Не будет его работы в прокуратуре, не будет веселых посиделок с сослуживцами в их с Аней общем доме, который они нарисовали себе в мечтах. Вместо этого на него свалится огромное наследство. Он станет очень богатым человеком. Только ему хотелось совсем другого.

– Но почему ты думаешь, что все будет так плохо? – озабоченно посматривала на него Аня.

Она снова творила, и весь пол в ее комнате был усыпан распечатанными на принтере фотографиями. Из колонок ноутбука лилась музыка в стиле ретро. Волосы Ани были стянуты в тугой узел, джинсовые шортики и свободная белая футболка с нарисованной панорамой Нью-Йорка делали ее очень женственной и привлекательной.

Он не удержался, привлек ее к себе и с нежностью поцеловал.

– Потому что я знаю свою семью, Анютка.

– Паш, я люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты отказывался от своей семьи ради нашей фантазии о том, как мы будем жить после свадьбы. Например, я бы ни за что не предала маму, папу и Артема, хоть он и оболтус. Это было бы верхом подлости – предать близких. Нам надо сходить на ужин, а там будет видно, – она коснулась ладонью его щеки, и на пальце блеснуло колечко, которое он подарил ей в воскресенье вечером, когда пришел на ужин к ее родителям.

На душе сразу стало тепло от мысли, что Аня носит его кольцо и скоро станет его женой. Он прижал ее к себе крепче и их губы слились в поцелуе. Мягкий и теплый, этот поцелуй проникал под кожу, покрывая ее мурашками, и вызывая острое желание слиться в едином порыве. Его руки скользнули по ее талии и медленно опустились ниже, сжав аппетитно обтянутые коротенькими шортиками округлости.

– Ты возбуждаешь, – касаясь губами изгиба ее шеи, выдохнул он.

– Я сделала эпиляцию, – лукаво сверкнув зелеными глазами, шепнула она в ответ.

– Эпиляцию?.. – руки продолжали откровенно скользить под майкой, нащупывая округлую грудь, запрятанную в тугой черный лифчик.

– Да. Там, – многозначительно посмотрела в его серо-голубые глаза она.

– Там? – сглотнул он и даже перестал поглаживать ее нежную кожу под майкой.