Мой нелучший друг

– А кто такой этот Остапчук? Продюсер?

– Здрасте, приехали. Это художник.

Я понуро склонила голову.

– Спасибо тебе, Женя, что спас меня от позора и так умело повернул ситуацию в нужное русло.

– Пожалуйста.

– Нет правда, я очень ценю.

– Надеюсь, – еле слышно ответил он.

Женька настоял на том, чтобы я поехала отдыхать. До гастрольного тура еще месяц, нужно было переключиться, сделать вдох.

– Тебе надо развеяться, – уговаривал он.

– Вторая путевка пропадает, поехали со мной, плиз!

– Тебе надо побыть одной.

– Я с тобой хочу!

– Тебе надо подумать, привести мысли в порядок.

– Почему мы говорим только обо мне? А ты?

– А мы все время говорим только о тебе.

Повисла многозначительная пауза. Я впервые подумала об этом серьезно. А что я, собственно, о Женьке знаю? Где работает, где живет, кто родители. И все? Когда у него отпуск, кто ему нравится, чем он увлекается? Нет ответов? Нет.

По дороге в аэропорт мне показалось, что я видела Сашку. Бледный, осунувшийся, какой-то шаркающей походкой он переходил дорогу. Мы стояли на светофоре, в людском потоке именно эта печальная фигура привлекла мое внимание. Я прилипла к боковому окну, пытаясь всмотреться, задержать мгновение, остановить человека, повернуть к себе лицом и посмотреть кто это?

«Нет, не он!» – я практически убедила сама себя. Но внутри меня появилось противное колючее, как еж, ощущение, которое я всячески пыталась спрятать подальше, как длинную челку, постоянно падающую на глаза.

Глава 32

Абу-Даби

Солнце слепило глаза. Чужая страна с загадочной культурой меня больше не радовала. Не привлекала и не вызывала приятных эмоций. Здесь навсегда я похоронила свой покой. И свою радость.

Машина приветливо распахнула дверцу, водитель махал через лобовое стекло рукой, приглашая принять его предложение. Слезы застилали обзор, я ничего не видела. Подойдя ближе, узнала в водителе своего продюсера.

– Леонид Васильевич? Вы? Собственной персоной?

– Как видишь, – ответил он.

Мотор резво загудел, машина помчалась по ровным дорогам.

– Газетчики не пронюхали, выиграем время сочинить красивую историю.

– Пиар-акция? – безучастно заметила я.

– Не помешает, если правильно сделать.

Мне меньше всего хотелось, чтобы об этом инциденте стало известно прессе. После шоу в галерее художника внимание к моей персоне не угасало. Не хватало еще новых поленьев подкинуть в огонь:

«Известная певица подверглась нападению».

«Стеллу хотел застрелить ревнивый любовник!»

Я уже видела красочные первые полосы печатных изданий. Безобразные фото, комментарии полиции, интервью отдыхающих, которые меня видели, были рядом в момент инцидента. Нет, ничего не хочу!

– Я не хочу больше петь.

Толстенький неповоротливый Леонид моментально дал по тормозам. Он пыхтел как самовар, раскраснелся от обуявших чувств и не мог собрать междометия в слова. Я, наоборот, была совершенно спокойна.

– Тебе надо отдохнуть, – переведя дух, выдавил он, – столько на тебя свалилось…

– Хватит, отдохнула!

– Нет, ты много пережила! Подумаешь хорошо, все взвесишь, отдохнешь, потом поговорим. Может, я тебе продлю отпуск, впишем изменения в контракт…

– Я все решила. Я приняла решение. Ты слышишь, Васильевич? Я не хочу больше петь!

– Ты понимаешь, что говоришь???

Он закипал и готов был взорваться. Даже мой ледяной тон не мог его остудить.

– Я компенсирую тебе ущерб.

– Какой ущерб? Ты на волне! Ты – звезда! Тебя ждут с гастролями по стране! Сейчас время косить бабки!

– Я не могу больше петь… Не для кого…

– Что, муза исчезла? – съехидничал продюсер.

Стеклянным взглядом я уставилась в лобовое стекло. Не замечала, что машина стоит, ничего не замечала. Я думала о НЕМ.

– Я потеряла самого дорогого мужчину своей жизни, понимаешь?

Я как будто разговаривала сама с собой. Мне не нужны были собеседники.

– Я ЕГО потеряла, понимаешь? Как поздно я это поняла, как поздно… Как теперь жить?

Леонид притих и, кажется, боялся дышать.

– Мне нет места в этом мире. Это я его сгубила… как теперь жить с таким грузом? Это грех, смертный грех…

– Ну, хватит.

Леонид закурил и предложил сигарету мне.

– Ты ни в чем не виновата.

– Ему грозит смертная казнь. Ты понимаешь? Это всё, тупик! Смерть! Казнь!

Я рыдала навзрыд. Леня подождал, пока отхлынет волна горечи, потом отчеканил:

– Ты не виновата в том, что произошло. Петрешенко довел до смерти Евгений Мальцев. Твой друг. Если успокоишься, я все тебе расскажу.

Красавчик Женька, умный мальчик в очках с золотой оправой, интеллигентные манеры, костюм из дорогой ткани. Он вырос и превратился в мужчину. Много работал, мало отдыхал. Все обращались к нему почтительно: Евгений Викторович, а я продолжала называть его ласково, по-детски. На приемах, где мы оказывались вдвоем, он неизменно приковывал внимание присутствующих. Первое время я думала, что всем интересно, «что за новый тип рядом со звездой»? Теперь я понимаю – пялились именно на него! «Шик, блеск, красота», – так сказала бы Эллочка-людоедка.