Мой непокорный вампир

— Да я просто зевала, аааа, спать почему-то хочется! И не надо на меня так смотреть с прищуром, я молчала!

…Спустя две недели в старой церкви нашли тела юных влюбленных. Они лежали, обнявшись, и бокалы с ядом стояли возле их тел.

Родители были безутешны, но… не так чтобы уж совсем. Все же в те времена было принято иметь много детей, как раз на такой случай. В семье девушке было восемь детей и старше, и младше нее, а в семье юноши — и вовсе двенадцать. И это не считая бастардов, плодить которых главам семей помогали повзрослевшие старшие сыновья.

Так что, устроив пышные похороны, оба семейства, по сути, демонстративно преувеличивали любовь к почившему чаду. А затем — устроили совсем уж адскую резню, объявив во всеуслышание, что именно другая семья виновна в смерти кровиночки. Значительно уменьшившись в численности, семьи, однако, ничуть не умерила их злобу. И лишь через три поколения семьи, наконец, прекратили вражду, окончательно потеряв в долгой истории ее причину…

— А что же молодые, спросишь ты?

— Не спрошу, ты же запретил мне говорить.

…Молодые, прошедшие ритуал перерождения, проснулись вампирами через трое суток после смерти. У дверей склепа их обоих поджидали преданные госпоже слуги, которые и доставили их в ее особняк. А затем, вместе с крестной, взявшей под свое крыло двух новосозданных вампирчиков, отправились в бесконечное путешествие по Европе, представляясь двумя сестрами и женихом одной из них — госпожа крестная выглядела достаточно молодо для такой роли…

— И жили они долго и счастливо? Очень, очень, очень долго…

— Что ты хихикаешь? Не вижу никакого повода для такого саркастического смеха.

…Счастливо они прожили лет… пять. Да. Юная любовь оказалась не очень уж крепкой. Но к тому времени все трое подружились и стали настоящей семьей, может, потому и не сложились у них романтические отношения — девушки искренне полюбили парня, как брата, и он отвечал им взаимностью.

Такой дружной семьей они прожили следующие триста лет. К сожалению, потом на их след напали охотники… Вампира они убили сразу, а сестер долго держали в секретной тюрьме, но им удалось притупить бдительность стражей и сбежать. Увы, с тех пор вид друг друга напоминал им о потерянном брате, так что они разъехались в разные концы света, строя каждая свою жизнь, но связь они поддерживают и обе прекрасно устроились, основав свои кланы.

— Вот такой вот счастливый конец, а если бы ты не перебивала, рассказ бы получился куда более аккуратным.

— Извини, но из этой истории явно видны уши той самой «Прекраснейшей и трагичнейшей истории любви», или как там ее.

— Само собой, эта история и стала основой. Но Шекспир все переврал, для красного словца.

— А ты давно знаком с Анной?

— Да, уже лет пятьдесят. Милая девушка, до сих пор выглядит на пятнадцать. И это — единственное, о чем она жалеет.

Я с непониманием посмотрела на вампира.

— Что обратилась слишком рано. Теперь она вечно юна, а с лицом невинной пятнадцатилетней девушки довольно сложно управлять империей. Хотя, конечно, став вампиром довольно быстро избавляешься от привычки судить людей по внешности.

— Почему нет, я могу организовать нам ужин на четверых. Сейчас у нее есть какой-то бой-френд, — пояснил вампир на мой вопросительный взгляд.

— Человек?

— Вроде бы. Я созвонюсь с ней завтра.

— Почему не сегодня?

— У меня есть более интересные планы на эту ночь, — голос вампира приобрел волнующие нотки, а рука скользнула по моему бедру.

— Выключи свет, — тихо произнесла я, и уже через миг окунулась в будоражащую воображение темноту, отдаваясь на волю ощущений.

Мою первую безумную любовь звали Миша. Мне было тринадцать, ему — на четыре года больше, и, хоть я и была вполне миловидной, семнадцатилетнему ученику выпускного класса ученица восьмого класса была не нужна и совершенно не интересна. Я же вечерами напролет рыдала, драматично лежа в кровати и слушая самые грустные песни, какие могла найти. Хитом моей грусти всегда была «Восьмиклассница» в исполнении Ильи Лагутенко. Было, с одной стороны, очень обидно — у меня давно была собственная помада и шикарные сапожки на каблучке, да и поговорить со мной было о чем и помимо уроков. Но с другой — песня мне давала надежду.  Голос взрослого певца, липкий и сладострастный, и сам текст песни явно намекали, что герой — старше своей подруги. А раз ей повезло — почему не повезет мне?

Так что я рыдала. Ровно с восьми до девяти вечера. Потому что сначала нужно было выучить уроки и приготовиться к школе. А ложиться надо было пораньше, чтобы не было красных опухших глаз — вдруг мой любимый увидит меня, нужно выглядеть идеально!

Отрыдав,  я умывалась, делала питательную ночную маску и ложилась спать. А утром вставала на час раньше, чтобы успеть перед школой сделать неуклюжий по-детски макияж, с которым я казалась себе такой по-взрослому обворожительной и сексуальной. Тем более, школьная форма всех делала безликими клонами, нужно было постараться, чтобы выделиться и при этом не нарушить правил.